— Ира, ну зачем ты так? — робко возразила Куликова. — Я, в первую очередь, думала о тебе.

— А я тебя просила? Тань, ты, правда, считаешь, что скрыть от меня правду было справедливо?

— Я не должна перед тобой оправдываться. Я сделала это ради тебя и твоего ребенка. Если Громов не выживет…

— Не надо хоронить его раньше времени! — резкий крик, как пощечина. Таня невольно дернулась.

— Ира, ты не понимаешь…

— Ты должна была мне все рассказать. Поставь себя на мое место. Что, если бы здесь лежал Дымов, а ты бы где-то там оплакивала его смерть?

Холодок пробежал по позвоночнику, Таня содрогнулась от одной только мысли об этом и замотала головой, отгоняя неприятные картинки. Она не знала, как бы чувствовала себя на месте Иры, и даже не хотела это представлять. Ей и на своем месте было несладко. Слезы, так тщательно сдерживаемые, предательски поползли по щекам.

— Прости, я не хотела, чтоб так все…

Куликова сделала шаг навстречу Ирине, ей просто необходимо было обнять ее, поддержать, но та не позволила. Жестом остановила ее и холодно произнесла:

— Я больше не хочу тебя видеть.

— Тебе нельзя здесь оставаться. Это реанимация.

— Попробуй уведи меня.

Стальная уверенность в голосе не давала шансов, но Таня не намерена была оставлять Иру одну. Прекрасно понимала бесперспективность ее нахождения в этой палате.

— Ир, пойдем ко мне в кабинет. Ты успокоишься, и мы нормально все обсудим.

— Я спокойна и никуда отсюда не уйду. Теперь я буду только рядом с ним.

Романова не лукавила. Она на самом деле была на удивление спокойна. Чувствовала, что все будет хорошо. Худшее с ней уже случилось, но каким-то непостижимым образом ей выпал второй шанс, и в этот раз она не имела права на ошибку.

— Ира, ну не сходи с ума! — не выдержала Таня. — Он в коме, он тебя все равно не слышит.

— Может, и не слышит, это неважно. Он почувствует мое присутствие и вернется ко мне, я знаю.

Романова вновь взяла Тима за руку. Все встало на свои места, когда она ощутила тепло его кожи — они любят друг друга, они вместе. Навсегда.

— Ир…