— Ну, насколько я тебя знаю, тебе нравятся мужики основательные. Чтоб опереться, как о столб. А Венька, он… Ну, он вообще — не мужик, он… ну, как скрипка, что ли. Душа тонкая.

— Ага, а основательные — они кто?

— Контрабасы. И звук — мощный. Ты мне можешь объяснить, чего это тебя понесло про Интернет ему рассказывать? Я тебе разрешала? Мы же договаривались: никому — ничего!

— А что тут такого? Подумаешь! Тоже мне — есть из чего тайны мадридского двора устраивать. Да сейчас все в Интернете сидят.

— Женька, мне — неприятно. Понимаешь? Я и так идиоткой себя чувствую, а с твоей помощью…

— Да ладно тебе. Ты что, на него виды имеешь?

— На кого?

— На Вениамина.

— Ты что, с ума сошла? Какие виды? Я ж на сто лет его старше.

— Да? А меня это как-то не тормозит.

— Не поняла.

— А что тут непонятного? Надоели мне контрабасы, я хочу на скрипочке поиграть, раз ты не против.

— Женька, ты чего? Ты соображаешь, что говоришь? Конечно, я — против.

— Ты ж только что сказала, что не воспринимаешь его как мужчину для себя.

— Так и для тебя — тоже. Он тебе не подходит. Вы же абсолютно разные.

— Значит, ни себе ни людям. Знаешь, как это называется?

— Жень, да ты подумай: тебе нужен настоящий мужчина. Который будет заботиться о вас с Димкой. А Веня, он… как из старшей группы детского сада. Считай, еще один ребенок.

— Прямо там. Нормальный половозрелый мужик. Тебе не надо? Ну и молчи, не мешай подруге личную жизнь организовывать.

— Женька-а…

Господи, да что же это такое? Принесла ж нелегкая ее именно сегодня. Хотя Венька и вчера у нас сидел, и позавчера… Но до этого же они как-то не пересекались. Так надо же было — теперь, а?! Нет, я, конечно, хорошо к ним обоим отношусь, я им обоим желаю счастья: и Женьке, и Вениамину. Но — по отдельности. Как представлю их вместе… Нет, лучше не представлять. Женька все-таки стерва — нашла, на кого охотиться. Он же перед ней — как ягненок перед тигрицей: и пискнуть не успеет, как сожрут с потрохами. А может, это я — стерва? Вроде его мамочки. Вообразила Веньку своей частной собственностью, а он имеет право на личную жизнь. Конечно, имеет, и я — совсем не против. Но не с Женькой же! В конце концов, в этом есть какое-то предательство. Почему — предательство? В чем? Не знаю. Но я так чувствую, и все тут.