Он прижался к ней всем телом, жалея, что не снял рубашку, чтобы ощутить ее влажную кожу своей, обхватил ее ягодицы, направляя и будто натягивая на себя. В один миг его тело превратилось в оголенный нерв, вены взорвались от всполохов огня, кожу опалило, и со звериным рыком Кирилл высвободился от избытка разрушительной энергии.

И Ульяна одновременно сжалась всем телом от безудержного удовольствия и приникла к нему в изнеможении. Она знала — они кончили вместе. Такое было впервые в ее опыте. И сейчас она отчаянно цеплялась за его плечи, боясь отпустить и потерять то, что только что обрела, — невероятное умиротворение и такое абсолютное счастье быть женщиной.

Но Барховский и сам не отпускал ее, тяжело дыша ей в шею, прикусывая кожу за ухом, остывал, неторопливо скользя внутри нее. Она ощущала, как медленно затихает пульсация его члена и странно радовалась, что он продолжает обнимать ее. Ей нравилось остывать после таких бурных ощущений в объятиях и непременно, чтобы член мужчины был внутри. Этого ей не хватало с Аркадием, и сейчас она ощущала себя на грани помешательства от невыразимого удовольствия. В голове было пусто, только кровь шумела в ушах, и сердце стучалось в грудь Барховского. А вокруг будто вакуум, и не хотелось нарушать это безмерное упоение ни малейшим движением.

Спустя минуту или две Кирилл отстранился и замер в нескольких сантиметрах от ее рта. «Теперь я точно выкину тебя из головы», — подумал он, любуясь ее чувственными губами и желая попробовать их на вкус. Он уже двинулся навстречу, и она потянулась за поцелуем, но, заметив ее жаждущий взгляд, Кирилл сразу отрезвел и отстранился. Как бы ему ни хотелось коснуться ее снова, пора было заканчивать с этим: он взял, что хотел.

Ульяна смутилась и уронила плечи, наблюдая, как Барховский начал натягивать брюки, а потом медленно откинулась назад на вытянутых руках. Так неприятно опустело внизу живота. Она могла поклясться, что в то мгновение, когда он кончил и взглянул в ее глаза, он нуждался в ней так же, как и она в нем. В какой момент оборвалась такая призрачная нить, связавшая их, Ульяна не поняла, но чувствовала, что все еще связана с ним. И тяготилась ощущением этой зависимости.

Мужчина отошел, а Ульяна без сил опустилась на спину и, согнув ноги в коленях, отвернула голову к окну. Сейчас не хотелось ни думать, ни анализировать, ни подниматься: мышцы ломило от слабости, от безотчетного блаженства кружилась голова, а внизу живота все еще пульсировало и желало присутствия мужчины.

Где-то за стеной зашумела вода.