Вчера она мечтала об этой кухне, еще десять минут назад Барховский был только ее мужчиной, а теперь все превратилось в фарс. Она просто замечталась. И тоскливо, и досадно, и воспоминания жгли уголки глаз. Она закинула голову вверх, быстро поморгала несколько раз и глубоко вздохнула. Ванильно-цитрусовый аромат выпечки только добавил горечи.

— А вы кто? — неожиданно раздалось со стороны гостиной.

Ульяна немедленно взяла себя в руки: не могла позволить себе уронить лицо — не перед незнакомкой — перед Барховским, и непринужденно оглянулась. Не успела она раскрыть рот, чтобы просто вежливо поздороваться, как та, подозрительно рассматривая ее с головы до ног, продолжила:

— Кирилл говорил, что его хозяюшка печь не умеет, но, судя по запаху и виду, это нечто изумительное…

За ее плечом появился Барховский и строгим взглядом окинул Ульяну.

— Или ты сменил кухарку? Кажется, у тебя была намного старше? — обернулась гостья к хозяину дома, задев его по лицу густыми локонами.

Барховский молчал и непроницаемым взглядом смотрел на гостью, а Ульяны будто вовсе не существовало.

«Да, кухарка и любовница в одном флаконе, а может, всего лишь тумбочка!»— оскорбилась Ульяна, хотя прекрасно знала, почему это ее так задевает, но, аккуратно поставив блюдо с кексами на стол, вежливо ответила:

— Доброе утро! Я кулинар. А это тест на профпригодность…

Кирилл недовольно сузил глаза на недотрогу: «Что за цирк она устроила? Уже решила, что я ее собственность, и показывает характер?..»

— Я бы попробовала. Аромат обалденный, — растянула белозубую улыбку женщина.

— Чай или кофе? — тут же обратился к гостье Кирилл.

Внутри у Ульяны все опустилось. Краски поблекли, внутренняя горечь, казалось, выступила на языке: хотелось сглотнуть, но ком стал в горле.

— Ты знаешь, что я люблю чай, — ответила та.

Сам не ожидая от себя такой реакции, Кирилл холодно произнес в сторону Исаевой:

— Подайте чай с кексами в кабинет: дам свое заключение на выпечку.

Ульяну как в ледяную прорубь окунули. Снаружи обожгло холодным пламенем, а потом обдало жаром.

«Ты же не ешь сладкого! Лицемер! — вспыхнула она, но тут же сознательно погасила бурю, прикусив щеку изнутри. — Хотя я не лучше… Вообразила себе!»

Усилием воли Ульяна удержала на лице выражение спокойной вежливости, отвернулась к кухонным шкафам и достала чашки. Внутри уже клокотало от унижения и чувства отвращения к самой себе. С трудом подавляя дрожь в руках, она щурилась, чтобы не дать слезам ходу. «Я это допустила, сама и буду расплачиваться».

— Пройдем в кабинет, — пригласил Кирилл нежданную гостью и нахмурился, заметив обольстительную улыбку на ее лице. «И эта все не угомонится!»