Она раздражённо поджала губы:
– Нет, конечно. Но они репетировали весь день. Это очень изматывающий труд. Ты играешь?
– На инструменте? Нет.
Отец не счёл это необходимым, когда он учился.
– Тогда тебе не понять, – трагически вымолвила леди Уинстед. – Бедные девочки совсем измучены.
– Лимонад, – повторил снова Маркус, гадая, хочет ли она, чтобы он подал его на подносе. – Хорошо.
Её брови поднялись, словно медлительность графа раздражала её.
– Полагаю, у тебя хватит сил донести кувшин?
Совокупность оскорблений уже перестала задевать его.
– Думаю, я справлюсь, – сухо ответил Маркус.
– Хорошо. Лимонад находится там, – она показала на стол. – А Онория за той дверью.
– Одна Онория?
Она прищурилась:
– Нет, конечно. Это же квартет.
С этими словами она отошла, раздавая указания лакеям, следя за горничными и надзирая за процессом, который, по мнению Маркуса, не нуждался во вмешательстве.
Он подошёл к сервировочному столику и взял кувшин с лимонадом. Стаканы ещё не выставили, что заставило его задуматься над тем, не рассчитывает ли леди Уинстед на то, что он станет лить лимонад прямо в горло «бедным девочкам».
Маркус улыбнулся. Забавно представить себе это зрелище.
С кувшином в руке он подошёл к двери, на которую указывала леди Уинстед, стараясь не шуметь, чтобы не нарушить течение репетиции.