Наверное, я просто была не готова. Да и кто вообще способен в подобные секунды с невозмутимым спокойствием взглянуть в лицо собственным кошмарам? И нет, мое лицо не было покрыто опухшими гематомами, безобразными царапинами или следами от укусов, оно оставалось все таким же чистым, неестественно бледным, но… абсолютно чужим. Я не узнавала его, даже собственные глаза, которые, казалось, увеличились и потемнели до незнакомого мне оттенка и разреза. Может дело из-за отеков-мешков под глазами? Кожа словно утончилась или стала прозрачной, некоторые черты обострились и углубились, другие наоборот припухли, как губы, выделяясь на общем фоне неестественными формами. Вроде и я, и все равно не я, по крайней мере взгляд был точно не моим. Он постоянно тянул на себя, к глубокому блеску радужки глаз, будто хотел затащить на дно их необычного цвета и угольных точек зрачков; и так же одновременно непреодолимо скользил вниз, по всей картинке отражения. У меня окончательно перехватило дыхание, стянув на сердце все нити свежих швов одновременно, когда моя правая рука непроизвольно потянулась к горлу. Неосознанный жест — желание перекрыть или спрятать под дрожащей ладонью следы-отпечатки твоих пальцев.

Новый удар по вискам и глазам ослепляющим приливом вскипевшей крови и адреналина, и я реально не соображаю, что это. Обезумевший страх, дикое желание скончаться на месте, разрыдаться, забиться в ближайшем углу в неконтролируемой истерике или что-то еще?.. Что-то, что вынуждало меня в полной парализации тела и разума рассматривать на собственном теле темные пятна синяков, идеальных линий и отметин, прописанных твоими руками, и где-то на зыбких окраинах тлеющего сознания осознавать, что все это сделал именно ты — специально, продуманно, методично, взвесив и просчитав каждый удар, давление и нажим. И их вид, цвет и даже форма оставляли в памяти то, что я ожидала почувствовать меньше всего, шокировав едва не до полной остановки сердца. Я хотела рассматривать их снова и снова, до бесконечности, пока они не станут медленно и неотвратимо исчезать прямо на моих глазах.

Трясущаяся рука метнулась к зеркальной дверце раньше, чем я испугалась окончательно, быстрее, чем мне понадобилось бы дополнительного времени и сил, чтобы задавить этот дикий приступ; до того, как я пойму, что со мной происходит. Сколько прошло секунд? Десять? Максимум двадцать? Слишком мало, чтобы успеть осмыслить только что увиденное и пережитое. И я не вижу никаких веских причин думать об этом сейчас и уж тем более анализировать. Мне надо почистить зубы. У меня нет времени заниматься чем-то еще, кроме того, что ты мне приказал сделать. Мне с лихвой хватает, что делать, что чувствовать и чего бояться. Я еще успею сойти с ума, когда тебя не будет рядом (вернее настолько близко рядом), когда ты оставишь меня наедине с моими переживаниями, воспоминаниями и свежими следами на моем теле и сердце от твоих рук, новых девайсов и тебя самого.