Может мне вовсе и не нужны были эти несчастные пять минут, ты же все равно никуда не выходил и находился все это время рядом, всего через стену и открытые двери смежного проема. И эта глупая спешка с необоснованным страхом не успеть и опоздать были так же бессмысленны, как и несколько минут моего ложного уединения…

Ты вернулся раньше, чем я закончила и я ощутила твое появление в дверном проеме еще до того, как ты сделал шаг за порог. И это при том, что я старалась не смотреть в зеркало, временами закрывала глаза и упорно пыталась переключить все внимание и слух на звук льющейся в ванну воды. Все равно ничего из этого не помогало — абсолютно и ни черта.

Не думать о тебе и о твоей близости? Серьезно? Разве такое реально? Не почувствовать твоего взгляда и невесомого скольжения твоей уплотняющейся тени по моей обнаженной спине и плечам? Я вздрогнула от ее пульсирующего прикосновения к моей онемевшей на предплечьях коже раньше, чем сообразила, что это был не ты и не твои пальцы. Как я еще при этом не подскочила и снова не выронила зубную щетку в раковину (или того хуже, прямо на пол)? Зато обернулась так резко и испуганно, будто была крайне удивлена твоему "нежданному" появлению.

И я-таки оцепенела, замерла на несколько секунд, наблюдая, как ты не спешно пересекаешь комнату, проходя мимо, за моей спиной, и практически не глядя в мою сторону. И нет, ты не разделся и не переоделся во что-то другое, просто закатал рукава рубашки до самых предплечий, и в твоих руках не было ничего, что могло бы вызвать у меня дополнительный выброс смертельной дозы адреналина или подбить по коленкам усилившейся лихорадкой. Ты просто подошел к ванне, выключил воду и только тогда посмотрел на меня. И мне хватило только этого — одного нацеленного в мое лицо осязаемого взгляда черного оникса всевидящих глаз, чтобы сердце сорвалось с тормозов, а коленки подкосило до явственной угрозы рухнуть прямо на пол.

— Заканчивай чистить зубы и забирайся в ванну. Пять минут давно прошли.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Разве можно находится так близко друг к другу и при этом ощущать непреодолимое расстояние-пропасть длиною в десять лет, в целую жизнь, куда невозможно вместить несоизмеримый масштаб всех пережитых потерь? Быть рядом, чувствовать глубже, чем это вообще возможно и одновременно четко осознавать, насколько недостижимы и неподвластны твоим рукам самые нелепые мелочи и желания. Что воздвигнутые тобою блоки, запретные границы и вымощенные расплавленным стеклом и осколками битых зеркал зоны твоего личного пространства простираются не только вокруг твоих закрытых ото всех территорий. Ты умудрился вогнать их высоковольтные оголенные провода и острые лезвия даже в меня, постепенно, не спешно, минута за минутой отрезая от моего тела по кусочку и медленно (очень-очень медленно) приближаясь к моей сущности.