— Так что еще раз о твоем статусе: о допустимых границах твоего проживания, что дозволительно, а что нет тебе делать на территории данного места; как говорить, какие задавать вопросы и как себя вести в соответствующих ситуациях. Думаю, мне не надо объяснять, чем может закончится любое из нарушений Протокола?

— Я буду теперь жить здесь? — прости, если не сдержалась, но сейчас мне ей богу не до твоего гребаного Протокола, даже если меньше, чем через минуту зачитанные тобою пункты окончательно растерзают мой рассудок на рваные лохмотья.

— В первое время, да, пока твою квартиру на Лайтвуд-Сквер не обставят и не доведут до состояния пригодного для нормального проживания. Но и там ты будешь жить только в определенные дни, которые я сам для тебя решу выделить. А пока, эти комнаты и эта спальня станут твоими ближайшими границами передвижений по этому дому.

Расслабленным взмахом кисти ты откинул полотенце на сиденье и подушки дивана, и я все равно вздрогнула, интуитивно сжимаясь и покрываясь изнутри заиндевевшей коркой рефлекторного страха. Господи, этого не может быть. Неужели я боюсь и жду, что ты меня вот-вот ударишь? И не важно когда, как и чем: сейчас или в ближайшие минуты, часы.

И снова ты переигрываешь все мои ожидания с обострившейся паникой, вбирая-накручивая оголенные нити моей нервной дрожи и зашкаливающих эмоций на нежные кончики своих ленивых пальцев. Пропускаешь через них мокрые пряди, растягивая и разбивая спутанные волосы на части перед тем как коснуться пробора на моей макушке зубьями заранее подготовленной тобой на столике трельяжа расчески. И снова мне приходится впитывать натянутыми струнами противоречивых импульсов два слившихся потока твоих несовместимых с друг другом действий и слов: физической лаской крайне заботливого хозяина и кромсающих лезвий тщательно отшлифованных фраз. Неосознанно сжиматься, вздрагивать, задерживать дыхание и закрывать глаза, практически не соображая, что со мной происходит, и почему я продолжаю так сильно возбуждаться при каждом твоем ленивом прикосновении пальцами, ладонями… теплой фантомной тени, разливающейся по моей коже то невесомыми мазками, то мощными надрывными ударами-толчками в глубинах спускающей вагины. Так боятся и так хотеть, до истерического срыва — до неуемного желания окончательно упасть к твоим ногам, обхватить их трясущимися руками и умолять-скулить, пока ты не сжалишься надо мной, не успокоишь и не спрячешь в своих объятиях.

— В первую очередь ты обязана уяснить раз и навсегда. Подобные отношения не предусматривают тайм-аутов или перекуров на обсуждение тех или иных нюансов. Это не ролевые игры и не постановочные скетч-сценки в драм-кружке. Это то, что теперь станет неотъемлемой частью твоей новой жизни, Эллис. То, что ты должна будешь уяснить с первых слов и действий, принимать и схватывать буквально на лету, поскольку на подробные разъяснения с конспектированием пройденного материала времени у тебя не будет. Ты будешь этим жить, а не надевать в качестве маски-образа всякий раз, когда станешь переступать через порог этой квартиры. ЭТО станет твоей новой жизнью, а не то, чем ты привыкла обычно заниматься в своем рабочем кабинете. И это не игра и никогда в нее не перейдет. Все по настоящему, от первого до последнего слова и совершенного действия. Как и каждый саднящий на твоем теле синяк и ссадина. Думаю, испытываемая тобою при движениях боль будет для тебя достаточно стимулирующим напоминанием.