— Но я тебе обещаю… Ты привыкнешь к нему раньше, чем осознаешь и пропустишь через себя весь спектр чувств и смысловой нагрузки, связанных с его ношением. Он не просто будет неотъемлемым элементом твоего статуса в этом месте и в этих комнатах под моей рукой, он станет живой частью тебя самой. Ты будешь его носить постоянно в стенах этого дома, едва ступишь за порог этой квартиры… — она легла на мое горло холодной, будоражащей липкой полосой дубленной кожи, моментально вонзив в рецепторы моей окаменевшей плоти свои глубокие заточенные шипы острого запаха и бездушной удушающей поверхности. Ты еще не оплел ею весь обхват моей шеи, а мне уже казалось, как она скользит и стягивает мой эпидермис снаружи и… изнутри, втягивая своими изголодавшимися порами мое тепло и бешеную пульсацию аорты. — И только я имею право снимать его с тебя. Как и надевать…

Звучный щелчок вшитого внутреннего замка под спокойным давлением твоих натренированных пальцев вонзил в мои шейные позвонки свои невидимые зубья с углубленной фиксацией по всему позвоночному столбу. Боже, я даже не заметила, когда ты убрал мне волосы или вернее, как протянул под ними концы ошейника охватившего мое горло идеальной петлей моей второй новой кожи. Я вообще не понимала, что со мной творилось в эти секунды, только чувствовала, его, тебя, твой вибрирующий голос в перетянутых струнах моего тлеющего сознания… в немеющих волокнах и оголенных ранах моего сорвавшегося со всех тормозов сердца. Это было сильнее меня, сильнее всех моих стертых тобою в невесомую пыль чувств сопротивления. ТЫ был сильнее и знал, что, как и когда делать, чтобы удержать мою растерзанную твоими вымеренными ударами сущность на кончиках своих ласковых пальцев. И я держалась за них, за тебя, за тонкие красные нити моей боли, ужаса и вскрытой уязвимости, которые ты теперь буквально сшивал с плотной кожей этого ошейника с моим телом и лоскутами вспоротого вдоль и поперек разума.

Держала осанку прямой, голову ровно, плечи расправленными и чуть опущенными вниз, пока ты как ни в чем не бывало, как в естественном порядке вещей проворачивал ключ в сердцевине замка ошейника под моим затылком. И он уже душил меня, давил, пульсировал в рецепторах моей воспаленной кожи твоей материализовавшейся тьмой, царапая изнутри трахею, стягивая голосовые связки и выедая черными токсинами часть нейронов шокированного рассудка. Возможно скоро я привыкну, перестану даже чувствовать его присутствие на моем теле, он и в самом деле сольется с моей плотью, с моей сомлевшей сущностью и мной целиком и полностью, но только не сейчас. Не в ускользающие мгновения твоей обострившейся близости, твоих пальцев скользнувших вторым сверхосязаемым ошейником по моему горлу поверх чужеродной кожаной полосы, проникая под ее плотные слои нереальными разливами головокружительных ощущений и обжигающей лихорадки.