Да, она могла уйти, возможно в какой-то момент даже хотела этого и даже очень сильно. Но она же Саманта Грин, черт всех дери. Стервоза, безбашенная натура, чье поведение и мотивы не поддаются никаким четким анализам здравой логики. А может сработал извечный материнский инстинкт, тот самый, когда не можешь пройти мимо скулящего котенка у обочины гудящей автотрассы?

— Нет, нет… господи… Нет…

Чем ближе она подходила, тем становилось страшней… сильней хотелось развернуться и уйти… если не сбежать.

— Что ты делаешь… Эллис, пожалуйста… господи. Господи. ГОСПОДИ, — сиплый шепот перешел в сдавленный хрип.

Ее тоже парализовало где-то до шага от Мэндэлла. Ее буквально обдало горячей волной мощного ментального взрыва, жгучей вспышкой нестерпимой боли, чужой реальной боли, обжигающей твою собственную кожу ошпаривающим невидимым паром.

Можно ли стать меньше, чем ты есть? Казалось, Дэну это удалось. Сжался, стянулся, скрутился, превратился в один цельный комок оголенных нервов, обнаженными, вывернутыми на изнанку внутренними болевыми точками. Он теперь и был сплошной цельной болевой точкой — прикоснешься, и тебя самого разложит на атомы.

— Дэ… Дэниэл… Ты в порядке? — универсальный вопрос на все случаи жизни?

Дорогой, тебе отрезало поездом ноги? Ты в порядке?

Правильно и положи ручку на его плечо, осторожно, почти пугливо… хотя есть чего бояться. Впервые, пусть и слегка ощутить реальный "ожог" на собственных пальцах от соприкосновения с чужим окаменевшим телом, с пылающей кожей… Fuck, горящей от нестерпимой внутренней боли.

Теперь страшно не только за свое безрассудство и неуемное кошачье любопытство, страшно видеть, осознавать и тем более чувствовать чужое безумие, ужас, нарастающую дрожь неконтролируемого страдания. Живого, осязаемого, срезающего ржавым тупым лезвием каждую клетку с напряженного тела, лоскуток за лоскутком, каждый натянутый нерв и капилляр.

Сэм, тебе было мало потрясений за этот день? Хочешь полного выноса мозга по всем канонам классики жанра?

Широкая горячая ладонь накрывает руку девушки. Несколько незримых мгновений, длинные пальцы сжимают и перекручивают запястье стальным скользящим захватом, безжалостным оттиском по всем нервным окончаниям.

Она не успевает не то что прочувствовать, понять или хотя бы вскрикнуть от резкого взрыва новых шоковых ощущений, она не успевает даже по настоящему и как следует испугаться.

Секунда? Полсекунды? Четверть секунды?.. Глаз успевает лишь зацепиться и залипнуть на чужих глазах напротив — больших, бездонных, черных — угольная бездна с алыми вспышками рвущегося на волю сознания, истекающего кровавой болью… дикой, сумасшедшей болью и… ненавистью.