Я думала, такое бывает только в тупых фильмах. Разве что там психи-маньяки разговаривают, подобно поехавшим крышей маразматикам-извращенцам, а тут… Никаких тебе гопнических издевок и без истеричной клоунской экспрессии. Как будто он просто говорит с тобой на самые банальные темы, просто разглядывая твое лицо, как самый обычный искушенный коллекционер-любитель.

Хотела ли я отвечать на его неуместный вопрос или лучше было бы его попросить все это прекратить? Только что он предпочтет исполнить в первую очередь?

— Но он же… он же был твоим братом… — кажется, еще немного и я точно лишусь сознания. Мне и так чудится, будто это чистейший бред больного. Кошмарные галлюцинации с усиленными запахами, контрастными оттенками ирреального мира и ощущениями, которые способны убивать не только морально, но и физически.

— Почему он, а не Рита? И почему ты, а не Кир? — да что вообще творилось в его голове? Какие бесы жили в этом человеке, какого недостижимого демонического уровня и беспринципных взглядов? И как ему удавалось все это скрывать практически всю свою сознательную жизнь?

— Нет… Зачем и… за что?..

— За то, что надо отвечать за все свои проступки, хочешь ты того или нет. За то, что тайное рано или поздно всплывет на свет и за содеянное придется расплачиваться сполна, в троекратном размере. Когда берешь что-то чужое, готовься отдать в разы больше. Этим условиям кредитования уже тысячи лет, их даже прописали в Ветхом Завете. Их придумал не я. Но у меня есть возможность как миловать, так и карать. И раз мне она дана, не знаю кем или чем, богом или Дьяволом, значит, я обязан ею пользоваться. Ничто не дается не по нашим силам. И еще неизвестно, что неправильней — наказать или простить.

Или что невыносимей в подобной ситуации? Знать, что за тебя уже давно все решили либо терпеть все это сумасшествие под гнетом близости собственного убийцы? Смотреть в его лицо и тупо ждать… Ждать, когда же он это сделает, а, главное, КАК это сделает. Ведь для тебя это эпицентр Армагеддона, а для него — одна из излюбленных игр. Очень редких и поэтому самых ценных. Не просто создавать для своих жертв абсолютно безвыходную ситуацию, а именно наслаждаться их затяжной агонией так долго и только на максимальном пределе зашкаливающих эмоций, сколько ему самому хватит сил все это в себя впитать и пересытиться буквально до рвоты.

Может поэтому он так на меня сейчас и смотрел, почти с любующейся нежностью, с горькой толикой искреннего сожаления и слабостью, которую он смог себе сейчас позволить. Нависая надо мной, опираясь одной рукой о стенку (к которой я не помню когда и как прижалась спиной и затылком), а другой — самыми кончиками расслабленных пальцев осторожно касаясь моего оцепеневшего лица. Палач и его смертница. Инквизитор и приговоренная им же к казни ведьма… Когда на самом деле он принял это решение? Когда понял, что уже никогда меня не отпустит, окончательно отобрав у мира и у самых дорогих мне людей?