Мозг, похоже, никак не желал прощаться с состоянием глубокого сна, как и воспринимать реальность в привычном для него режиме. Я продолжал тебя чувствовать. Твою близость… Следы твоих прикосновений… Твой голос у себя в голове и под кожей. И все это теперь разливалось по спине, затылку и в позвоночнике ледяными накатами физического шока. Казалось, еще немного, и у меня вот-вот отнимутся и руки, и ноги. Такой убийственной слабости я не чувствовал, наверное, с того самого дня, как… взял в свои руки твое сердце…

И в этот раз меня словно окунули в этот кошмар заново, будто в бочку с жидким азотом. Вначале позволив всего на несколько минут прикоснуться к тебе, ощутить тебя, как когда-то (пусть и не совсем взаправду), а потом… нещадно отобрав. Вырвав из рук, как уже тоже когда-то делали (причем далеко не раз). Изощренным обманом бесчеловечных садистов. Заставив пережить весь этот ужас от и до. Пустив его в вены/артерии — прямо через сердце — выжигающим током запредельной боли.

Не знаю, каким чудом меня при этом не разложило на молекулы и не разорвало в клочья буквально, по крайней мере, ту же аорту. Ибо пережить этот сумасшедший приступ простому смертному просто нереально. Сгибаясь, сжимаясь, напрягаясь всем телом до безудержной тряски, пока не начнут лопаться под кожей и в глазах капилляры, а нервы — выкручивать от дичайших спазмов-судорог. Пока застрявший крик не вывернет наизнанку легкие и не вырвет их вместе с глоткой и сердцем к ебеней матери. Потому что вынести все это как-то иначе и по-другому НЕВОЗМОЖНО. Только на разрыв, только на грани потери сознания, до угрожающего натяжения сухожилий и нервов и хруста в костях. Пока душу в прямом смысле слова не выкрутит вместе с внутренностями в сплошное кровавое месиво, а сознание не раздробит затяжной агонией в абсолютное ничто.

Сколько дней и недель во мне копилось все это дерьмо? Сколько я обманывал себя и уходил от края, наивно думая, что сумею обмануть себя самого? Что дышать и жить без Тебя — это реально? Что я вроде еще как жив и могу походить на живого, притворяясь Кириллом Стрельниковым, которым я когда-то был до первой с тобой встречи?..

И вот она истинная действительность. Всего один гребаный сон — серый, блеклый, пропитанный насквозь твоей смертью и моей обреченностью, и срыв не заставил себя долго ждать. Почти смертельный, почти на поражение…

Я бы и рад сдохнуть, обливаясь потом и слезами, не в состоянии проораться во всю глотку, но эта гребаная боль меня не убивала. Да, выкручивала мозги, душу и тело, практически уже рвала корональные артерии на сердце, но не более того. Как и не желала прекращать своей сумасшедшей пытки, высасывая до основания остатки физических сил, здравого рассудка и подыхающей сущности вместе с привычным восприятием окружающей реальности.