Спешить, конечно, не имело никакого смысла, но… А что толку тянуть кота за яйца? Я и так слишком долго этого ждал. И я, честно говоря, устал. Дико устал.

Устал от этой беспросветной боли. От постоянной ломки и тошноты (будто завис в абстинентном синдроме и никак не могу из него выкарабкаться). От здравого понимания, что время таких, как я, не лечит. И от того, что я… застрял в этой жизни вовсе не по своей воле. Меня давно уже здесь нет, если не считать моей физической оболочки, которая задержалась в этом мире чисто из-за физиологического несовершенства. Какое счастье, что это можно исправить, причем очень даже быстро.

Шикарный стол из массива мореного дуба с резными наличниками и фасадами; черное кожаное кресло; высокий, почти в человеческий рост каминный портал из бежевого мрамора и оригинальные картины Альфонса Мухи в позолоченных багетах по обе стороны от этой идеальной интерьер-композиции. Такую роскошь, наверное, не увидишь даже в кабинете премьер-министра Великобритании. Разве что посещают ее пару раз в неделю местные горничные или более профессиональные клинеры. Потому что здесь все обязано сверкать стерильной чистотой. Мало ли когда хозяину всего этого дико дорогущего добра стрельнет в голову сюда заявиться.

Хотя как раз сейчас и сегодня мне и в голову не приходит осторожничать, чтобы, не дай бог, не оставить где-нибудь на отполированной до блеска мебели явных следов предумышленного вторжения. Единственная осторожность, которой я стараюсь придерживаться — это максимальной тишины. Пусть внешние звуки и служат идеальной звуковой заглушкой, но лучше не рисковать. Мне не нужны лишние проблемы. Я должен это сделать, как можно быстрей и без права на ошибку. Не останавливаясь ни на секунду. Не задумываясь о правильности выбранного мною пути. Не ища других выходов или зацепок — все переиграть и отмотать обратно. Их все равно нет и никогда не было. А иллюзии… Иллюзии — удел отчаянных оптимистов.

Одна из голов византиеек — та, что брюнетка, смотрящая вправо — само собой, так и продолжала держать свой гордый профиль вечно застывшей маской надменной красавицы все то время, что я к ней приближался, включая все мои дальнейшие с ней действия. Правда, я о ней забыл практически сразу же, как только потянул за край рамы и уткнулся взглядом в массивную дверцу бронированного сейфа, вмонтированного в глубокую нишу стены прямо за портретом.

Все-таки очень удобно, когда настоящий владелец данного кабинета и спрятанного здесь тайника появляется в собственном доме куда реже, чем на торжественных приемах в свою честь. Удобно, прежде всего тем, что он может не менять кодов на имеющихся тут замках не то что месяцами, а целыми годами, как и не прикасаться к хранимым им же вещам. Я мог безошибочно перечислить все, что лежало в сейфе с последнего моего "взлома" и не ошибиться при этом ни одной пропущенной безделушкой или документом. Только сейчас мне было не до проверки своей "феноменальной" памяти. Мне нужна была лишь одна конкретная вещь, и именно ее я и взял, не глядя на другие полки и не всматриваясь в глубины примитивной сокровищницы. Небольшой, но довольно увесистый футляр из лакированного дерева с фирменной эмблемой "Смит и Вессон" на вензельном медальоне по центру плоской крышки.