Пальцы медленно обхватили лакированный поручень резных перил, практически не ощущая привычной для гладкого дерева прохлады. Обычный спонтанный жест, когда ощущение подвешенности в воздухе и уплывающей из-под ног опоры вынуждает воспользоваться бездушной поддержкой ближайших к тебе вещей. Тем более, когда сердце наяривает на превышенной скорости, намереваясь усилить свои удары в любую из грядущих секунд. И оно обязательно долбанет со всей дури о грудную клетку вместе со слепящим выстрелом адреналина по глазам, как только парадные двери особняка впустят слившиеся с ярким уличным светом очертания знакомого силуэта. И совсем очень скоро, буквально за считанные доли секунды, этот силуэт полностью материализуется в четкую фигуру Глеба Анатольевича Стрельникова.

Если этот момент я смогу пережить от и до, наблюдая со своего смотрового места за каждым его шагом, как за всеми естественными передвижениями любого из присутствующих в холле гостя или охранника, тогда… Можно считать самый сложный этап моего безумного плана будет официально пройден. Хотя…

Сказать, насколько это оказалось нереально тяжелым для моей психики и соответственно, всего организма в целом, откровенно приукрасить саму действительность. Нет… Меня не просто шарахнуло по мозгам предсказуемым залпом убойного удара, я буквально не заметил, как чуть было не потерял сознание. Вернее, даже и потерял, но, скорее, не до конца, оставаясь пребывать в окружающей реальности, как говорится, на честном слове и на одном сопливом волоске. Глаза видят, но не все, слух принимает звуки, но их большую часть заглушает убийственной контузией, а память… Память сохраняет лишь ультракороткие фрагменты, практически на полном их обнулении.

Кажется, я не запомнил и половины из пережитого. Только в какой-то из стабилизировавшихся в пространстве и времени моментов ощутил во всей буйной красе, как меня трясет, мутит, а сердце нешуточно рвется на свободу сквозь грудную клетку, разрывая легкие и глотку паническим удушьем.

Даже не знаю, каким таким чудом я не грохнулся об пол или не перевалился через перила. Но именно благодаря ему, таки да, устоял и за все прошедшее (хрен пойми сколько) время никуда не дернулся и не отвел в другую сторону оцепеневшего взгляда. Хотя опять же… Нет. Далеко не оцепеневшего. Тяжелого, прессующего, пронзающего пространство пиками сотен тысяч скальпелей (жаль, что лишь ментальных) — ДА. И только на поражение. Точно в цель. По таким же, как и у меня зеленым глазам. По обращенному на меня взору Величайшего из Величайших. По чеканному лицу единственного и неповторимого Глеба Стрельникова.