Очнулась в кромешной темноте. Было холодно, сыро и больно. Казалось, болело все, словно я вся – одна сплошная, ноющая боль. Во рту стоял привкус рвоты и крови. Голова просто разрывалась.

Несколько минут я не понимала, где я и что происходит. Но первым делом опустила дрожащие руки на живот, пытаясь понять, все ли в порядке. Вот только, как определить был ли выкидыш, когда все твое тело агонизирует от боли и слабости, а вокруг так мокро, что не ясно кровь ли это или меня бросили сюда после бассейна?

От безысходности и отчаяния меня заколотило, затрясло всю в беззвучных рыданиях. Неизвестность сводила с ума и пугала так сильно, что хотелось биться о стены.

Я не имела ни малейшего понятия, что дальше будет? И чего от меня хотят? Но точно знала, что это еще не конец. Однозначно, не конец.

Казалось, прошла вечность, прежде, чем дверь в мою душную каморку открылась. Когда свет фонаря осветил ее, я поняла, что нахожусь в одной из кладовок в подвале. Меня передернуло при виде промокшего матраса подо мной и в то же время я облегченно выдохнула, поняв, что промок он от воды, а не от крови. Всхлипнув на радостях, украдкой прикоснулась к животу, благодаря небо за то, что мое солнышко такое сильное и не оставило свою маму одну в этой кромешной тьме. Превозмогая боль, я нашла в себе силы, чтобы переодеться в сухую одежду, и даже через “не хочу” поесть.

Когда с едой было покончено, мне поставили в углу ведро для нужд и снова погрузили в беспросветный мрак, оставляя наедине с моими ужасами.

Поначалу я сводила себя с ума жуткими предположениями, но потом запретила себе думать об этом. Как бы там ни было, я не собиралась сдаваться. Отчиму от меня что-то нужно, а значит есть шанс выторговать себе и малышу жизнь.

Этими надеждами я жила следующие несколько дней, за которые мне удалось немного оправиться от потрясения и побоев. Тело все еще нещадно ныло, синяков на нем было не счесть. Но, просыпаясь, я каждый раз напоминала себе, что женщины вынашивали детей и не в таких условиях: преодолевали и голод, и войну, и насилие.

“И я тоже смогу! Обязательно смогу, малыш! Ты только потерпи, не оставляй меня одну, пожалуйста!” – так звучала моя молитва. И в один из дней, как только я ее прочла, дверь открылась.

Ослепив меня ярким светом, на пороге появился Елисеев в сопровождении нескольких бугаев.

 -Ну, здравствуй, Настенька, – с фирменной елейно-приторной улыбочкой прошел он в каморку, у меня же внутренности, будто жгутом стянуло от страха.

Сама, не замечая, затравленно попятилась к изголовью кровати, поджимая под себя ноги и испуганно оглядывая не изуродованные интеллектом морды за спиной щуплого Елисеева.