С этими мыслями иду в душ, после которого в гардеробной рассматриваю себя в зеркале, в полный рост, с удивлением обнаружив, что у меня появился животик. Крошечный, едва заметный, но все же.

Это наполняет меня таким сумасшедшим восторгом, что не могу сдержать слез.

– Мамин, ты уже такой большой стал? Ты так вырос, мой любимый, – прикладываю обе руки к животу и глажу, впервые улыбаясь за очень долгое время. Ощущение, будто я этого никогда не умела: губы дрожат и слезы текут градом.

Боже, надеюсь, с моим малышом все хорошо, и весь этот кошмар не отразиться на нем. Сейчас бы к врачу, узнать, как протекает беременность, все ли в порядке. После той крови на трусиках я себе место не нахожу от беспокойства.

Что, если он родиться больным? Что, если сейчас еще не поздно все исправить? Миллион “что если” и понимание невозможности что-либо изменить. В холодный пот бросает от одной мысли, что Елисеев или Можайский узнает о моей беременности.

Вообще, удивительно, как еще эта крыса – Зоя Эльдаровна не рассказала. Уж не знаю, какие у нее причины, но слава богу! Одна надежда – на маму, иначе я не представляю, как буду выкручиваться, когда живот начнет расти сильнее. Елисеев точно будет в бешенстве, вряд ли он хотел себе в постель беременную девку.

А может, переспать с ним, пока еще живот не видно и если не успокоится, сказать, что  ребенок его?

Господи, какая мерзость! Меня аж передергивает, стоит представить… Нет, не настолько я еще отчаялась.

– Мы справимся, малыш, мы обязательно справимся. Только потерпи еще немножечко. Ты ведь у меня сильный, очень сильный, как твой папа, – шепчу, стараясь хоть немного успокоить нервы, но тут слышу какой-то шорох и у меня сердце проваливается куда-то вниз.

Лихорадочно натягиваю халат и, тяжело сглотнув, иду к шкафу, из-которого послышался шум, молясь, чтобы это был Дольчик. Но открыв дверцу, встречаюсь с испуганным взглядом, голубых глазок на пол лица.

– Глазастик? Ты что здесь делаешь? – одновременно облегченно выдыхаю и в то же время обеспокоенно кошусь на дверь в гардеробную.

– Я соскучилась, папа достал, – буркнув себе под нос, протянула сестра ко мне руки. И я обняла ее в ответ, ибо тоже очень-очень соскучилась.

Можайский не разрешал нам проводить время вместе, точнее, прямого запрета, конечно, не было, чтобы у Каролинки не возникали вопросы, но отчим делал все, чтобы свести наше общение к минимуму, насколько это было возможно в общем доме.

– А у тебя правда будет ребенок? – шепчет Каролинка, отчего у меня внутри все обмирает.

Отстранившись, натянуто улыбаюсь и лихорадочно придумываю, что соврать. Но сестра заключает мое лицо в ладошки и заглянув мне в глаза, вдруг так по-взрослому, заверяет: