– Что случилось?

Мани подпрыгнул, Элвин замер.

– О черт, Ламент! – ругнулся Мани.

– Ничего не случилось, Бенни. Просто я очень счастлив, – всхлипнул Элвин.

– Он напился. И его переполняет радость, – сказал Мани. Судя по голосу, сам он пьян не был.

Я больше не сказал ни слова, и ребята продолжили свой путь по гостиной до туалета, в котором Элвин опорожнялся без малого пять минут. Объем отлитой им жидкости меня впечатлил. Потом я услышал шум воды, сливавшейся из бачка унитаза и текшей в раковину. Потом она стихла, Элвин вышел, и Мани повел его в спальню, тихо убеждая в необходимости лечь и уснуть. Через несколько секунд свет в коридоре погас, и дверь в их комнату затворилась. «Ну вот! Наконец-то мне удастся заснуть», – подумал я.

– Нам нужно поговорить, Ламент, – заявил Мани, выйдя в гостиную. Он включил лампу и опустился на стул, стоявший под прямым углом к моей кровати.

Мани был уже без шляпы и пальто – рукава рубашки закатаны, лицо и руки мокрые, на волосах маленькие капельки. Похоже, он стал ополаскиваться, чтобы взбодриться, и окатил себя водой сильнее, чем намеревался.

– Эстер не спит? – спросил меня Мани.

– Она провалялась в постели несколько часов. Но не думаю, что ее сон был крепким. Трудно заснуть, когда ты за кого-то волнуешься.

– Вы поэтому все еще не спите? Вы беспокоились за нас, Ламент? – В голосе Мани прозвучала издевка.

– Я пообещал Эстер, что дождусь вас. А вы заставили ждать себя долго.

– И это вас разозлило? Вы ведь не привыкли беспокоиться о ком-то другом, так? У вас нет никого, о ком надо было бы заботиться. Никого, кроме себя любимого – Бенни Ламента! Верно?

– Ты заявил, что нам надо поговорить. Так скажи, что хотел сказать. И отправляйся спасть, прежде чем я тебе врежу разок-другой.

Мани покачал головой, как будто я отчебучил нелепую шутку, но к делу перешел.

– Мать кое-что мне сообщила, когда мы с братом позвонили сегодня домой, – произнес он тихо, но с видимой яростью в глазах.

– Та-а-ак.

– Она сказала, что ей позвонил Бо Джонсон.

Я ждал от Мани любых слов и заявлений, но только не этих.

– Когда? – напрягся я.