Я еще раз убедился в уме и сообразительности Мани. И испытал облегчение оттого, что он так просто изложил самую суть. Рука Эстер ослабла.

– Там собирается комитет. Это целая процедура. Это не просто поплевать на ладонь и сказать: «Я теперь с вами», – пояснил я. – Сэл велел мне встретить его в Чикаго. И именно это я собираюсь сделать.

– Значит, ты хочешь, чтобы и я стала членом семьи, – ровным голосом произнесла Эстер.

Я должен был посмотреть на нее и наклонил голову, чтобы увидеть ее лицо.

– Ты поэтому женишься на мне? – спросила Эстер.

– Ты сама просила меня не миндальничать, – сказал я. – Такова реальность, Бейби Рут.

Она медленно, с мрачной торжественностью кивнула.

– Ты любишь меня, Бенни Ламент?

– Я люблю тебя, Эстер Майн. Я люблю тебя достаточно для того, чтобы сделать все необходимое. Теперь ты понимаешь?

– Что ж, теперь понимаю я, – сказал Мани.

Но Эстер не проронила ни слова.

– Вы думаете, это Александер их подослал? Тех парней, что в нас стреляли? И тех, кого убил Бо Джонсон? – спросил Элвин.

– Я не знаю.

– Они выглядели как гангстеры, – сказал Мани.

– Если это нападение как-то связано с мафией, то это не Сэл. Он бы убил меня до того, как отрезал палец. Сэл любил мою мать. И моего отца. Он бы ликвидировал меня, если бы понял, что этого не избежать, но пытать не стал бы. Он бы действовал быстро, и я был бы уже мертвецом.

– Они пытались вас убить, – возразил Мани. – Я видел это.

– А зачем отрезать мне палец?

– Чтобы ты не смог играть, – прошептала Эстер.

– Я не смог бы играть, только будучи мертвым, Бейби Рут. Так что цель они преследовали совсем другую. Они хотели совершить демонстративный акт. Или сделать так, чтобы весь инцидент выглядел как знак предупреждения. Они отрезали мне безымянный палец. Мое обручальное кольцо. Это похоже на что-то личное. Проявление расизма. Исступленного. Граничащего с безумием. И несет определенный посыл: «Белый пианист и негритянская певица атакованы. Мужчине отрезали палец с обручальным кольцом».

– Они хотели завуалировать истинные причины нападения под проявление расизма? – спросил Элвин.