Импонировало, что он спокойно стоял перед ним, открыто глядя в глаза и в то же время, подобная наглость задевала. Да, Гончаров не просто умелый стрелок, вошедший в его жизнь в трудные времена. За пять месяцев он стал носителем многочисленной информации, перебрал на себя обязанности казначея. С ним хорошо ладил Ходаков, на нем базировалась вся служба безопасности. Он помог разобраться с Гордеевым, с его помощью сдерживался напор рейдеров. И не заметил, как стал нуждаться в нем.

Сейчас так мало преданных людей. На пальцах оной руки можно сосчитать. И ладно, если бы не говорил с ним до этого, не предупреждал. Всё донес, разложил по полочкам. Спросил — он ответил. Заверил, что и в мыслях не было, что может быть спокоен. Как сестра, сказал, а он и поверил. Потому и добивался ответа у Владки, хотел узнать, как долго его водили за нос. Если уже тогда — грош цена его авторитету.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Гончаров молчал. Сколько раз прокручивал в голове эту сцену, а всё равно оказался застигнут врасплох.

Смысл сейчас посыпать голову пеплом? Прекрасно понимал, на что шёл с самого начала. Но как объяснить, что и сам до конца не отошёл? Что накрыло с головой, окружив неким вакуумом. Что в тридцать пять лет сошел ума, вцепился в мечту, как утопающий за соломинку, наплевав на последствия. Впервые распробовал вкус жизни, впервые насладился им. Не сполна, нет. Только пригубил. Но каким же опьяняющим он оказался — дух захватывало. Ни капли не жалел о содеянном. Отмотай время назад и знай, чем всё закончится, всё равно поступил так же. Три дня безумной страсти стоили грядущей расплаты, и он готов понести любое наказание.

— Молчишь? — снова скрипнуло кресло, на это раз высвобождая хозяина. Скибинский тяжело поднялся и подошел к нему.

— Мне нечего сказать, — заиграл скулами, не опуская глаз. — Ответ: я люблю её — вряд ли вас устроит.

Скибинский хмыкнул и посмотрел на пытавшегося казаться безучастным Седыха. Потом снова вернулся к Гончарову. Надо же, стоит, как ни в чем не бывало. Непробиваемый. Но заглянул в голубые глаза, и удивился, насколько они могут быть красноречивыми. С годами научился разбираться в людях, пришло с горьким опытом и умение читать разные лица, и оценивать стоявшего напротив противника. А Гончаров не был ему врагом. Как и Влада. В голубых глазах плескалась решительность. Сразу видно — не откажется. Будет подыхать, а своего не отдаст. Поздно.

Бесился, разрывался на части от противоречий. Чтобы там не говорила девушка, а привязался к ней. Привык нести ответственность, как и держать данное слово. С другой стороны… брошенные ею слова глубоко засели в сердце, ранили, вынуждая признать их правоту. Не сегодня так завтра они дойдут до той кондиции, когда останется только ненависть. Не хотел он, чтобы его ненавидели. Только не она. У него на душе и так предостаточно прокленов, и расплата за них слишком жестокая.