Моя выдержка пошатнулась. Отчаянье рвалось наружу, потопив крошечную надежду на понимание. Мне всё равно, кто он. Я не строила воздушных замков, не лелеяла надежду на счастливое будущее. Я даже мечтать боялась. Жила одним днем. А по-другому никак. Называйте это как хотите: помешательством, болезнью, бредом, любовью, но я без него не смогу.

— Да? А как же жизнь в вашем окружении, а? К чему тогда вся эта охрана? — кивнула на марширующие вдоль забора тела. — Вы не ставите свою семью под удар? А как же Максим, м? За что убили его?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Скибинский пошатнулся. Побледнел. Знаю, я тоже ударила по самому больному, но в тот момент мне было плевать на его слабое сердце. Я всеми силами отстаивала свое право на счастье. Ещё и Лёшка со своими наставлениями. Вечно заступался за него. Вот такая, Лёшенька, благодарность тебе в ответ. Ты пачкай руки кровью, а они пускай кичатся чистотой. Господи, аж тошно стало.

— Признайтесь, вас мало заботит мое будущее. Вы бы с радостью подложили меня под любого из своего окружения, тем самым обеспечив себе надежный тыл. Вас больше коробит тот факт, что Лёшка нарушил запрет. Когда вам служишь — хороший, только что-то не по-вашему — всё, враг. А разобраться, выслушать — так это пустая трата времени, да?

Надавив на левую часть груди, Скибинский взял себя в руки. С презрительной улыбкой повернулся к расхаживающим у ворот парням, отвечающим за мою безопасность, и сделал легкий взмах руки, подзывая к себе. Они тут же подошли и, следуя немому приказу, стали по обе стороны от меня, сложив за спиной накачанные руки.

— В комнату её, — отдал распоряжение сипло, обратившись к Сашке. — И Седыха ко мне, срочно!

Я и опомниться не успела, как меня подхватили под руки и поволокли к дому. Нет, нет, стоп! Как так?

— Отпустите! — взревела во весь голос, принявшись вырываться. — Уроды! Лучше бы он не приезжал, — оглянулась кое-как, выискивая глазами Павла Олеговича. — Не помогал. Я бы с радостью посмотрела на вас тогда, — плевалась горечью, понимая, что толку-то никакого, но зато хоть выговорюсь.

Меня сильнее сдавили, приподняв верх, отчего ноги оторвались от земли. Руки обдало огнем. Твари, больно же.

— Ненавижу! Как же я вас всех ненавижу, — продолжала вырываться, прекрасно зная, насколько это бесполезно. Но когда на втором этаже мои «носильщики» вдруг наскочили на Вику, я резко заткнулась. Судя по насмешливой улыбке, она всё слышала. Только её не хватало для полного счастья. Не удивлюсь, если она тоже постаралась «подсластить пилюлю». Конечно, ей то переживать нечего. С её стороны всё в прошлом. Белая и пушистая дрянь. Зато Лёха получит за двоих.