— Что все произошедшее далеко не случайность — откликнулся я и сделал шаг вперед, чтобы лучше видеть каждую эмоцию на ее лице. — На что ты надеялась, приехав сюда?

Я очень плохо «читал» ее, когда она была в каких-то считанных сантиметрах от меня. Поэтому решил держать на расстоянии и задавать вопросы, дабы узнать все до того, как она расскажет каким образом оказалась здесь. Ведь это будет другая, тщательно выверенная версия.

— Решила, что встретишь Роберта и предъявишь ему свои бумажки?

— Причем здесь ваш дед? — спросила девушка с возмущением, но внезапно прояснившимся взглядом. — Я бы не стала просить его ни о чем после…

Понимание ее взгляда и фразы пришло раньше, чем она договорила. Мозги хоть и возвращались к прежнему состоянию, но работали из рук вон плохо. Она бы не пошла к Роберту после сотворенной им аферы. Дева-охотница[1] поняла, что организатор заговора ни за что не станет помогать ей.

— Оставь свое удивление для кого-нибудь другого, Артемида, — проговорил я резче, чем следовало.

Дед знал, как сильно я ненавижу следование светским правилам. В свое время они создали мою семью, и они же разрушали ее, потому что кроме следования им между родителями не было ничего. Родившиеся дети не помогли им. А чего желал добиться дед? Ничего бы не вышло десять или пять лет тому назад, но не теперь, когда он встретил любовь своей юности, которая смогла увидеть больше, чем удавалось кому бы то ни было другому.

— Это ты оставь свой снисходительный тон для кого-нибудь другого, — бросила она в схожей манере, подошла к креслу и принялась обуваться в туфли. — Я пришла, чтобы договориться и развестись в максимально короткие сроки, а не выслушивать твои нелепые нападки.

Я посмотрел на ее ноги, как загипнотизированной глядя на аккуратные загоревшие пальчики с ярким лаком на них. Эти стройные ноги пленили меня в тот день. Было трудно поверить, что блистательная и ослепительно уверенная в себе красотка — это Ида. Но я говорил с ней и сомнений в том не было никаких.

— Развестись? — переспросил я не без изумления.

Отчего-то это заявление, а главное прозвучавшие в нем чувства позабавили и заставили усмехнуться. После всего сказанного было наивно предполагать, что ей удастся вырваться отсюда так просто. Только не после того, как она стала моей вопреки всем сложившимся обстоятельствам.

— Да! — подтвердила она со злым торжеством.

— Ты не получишь ни пенни, — произнес я медленно, желая услышать, а главное почувствовать это еще раз.

Она растянула губы в улыбке, что вызвала новый куда более сильный импульс, чем прежний, заключавшийся в желании приблизиться к ней и заставить посмотреть другим взором.