– Знаю одно место, – Эванс покрутил пташку за лапу, мотая оперенным тельцем, словно брелоком от ключей, – там делают отвратный фахитос, – оскалился он, демонстрируя ряды ровных и мелких зубов.

За сегодняшний день подорванные силы Лиама были на исходе. Фрей сработал разовым аккумулятором, зарядив его еще на пару минут, и позволил Ларссону выдохнуть совсем ненадолго, но пришествия за день уже второго Эванса в эту палату, Лиаму, возможно, не пережить. Не стараниями зятя, конечно, а от перспективы сгинуть из-за банальной усталости и нехватки энергии. Решив, что на сегодня общение в узком семейном кругу можно заканчивать, Лиам не очень вежливо обратился к зятю на его родном гоповском диалекте английского:

– Че надо, Эванс? – он перешел сразу к делу, пока Атлас по-хозяйски читал медицинскую карту Лиамеля.

– Посоветуй ладненький ночной клуб с девочками, – в той же грубой манере ответил ему Атлас. – А, – сразу же отмахнулся он, – ты ж не по этой части, верно? – хитро усмехнулся Эванс, сверкая серыми глазами на раздражение Лиама. – Торакальная… – зачитался он. – Серьезно? – Эванс содрал с подбородка маску и скептически посмотрел на Ларссона, подняв глаза от истории болезни. – Да, ты и, правда, везунчик, Принцесса! – воскликнул он, пошло присвистнув, но с уважением посмотрел на Лиама, отсалютовав от виска двумя пальцами.

– Я здесь из-за тебя! – проорал Лиам, а его губы посинели от натуги. Пульс неимоверно ускорился, кожа на лице побледнела от отхлынувшей крови.

Как бы легко он не отделался от пули, но все же проникающее ранение – не сыпь в подмышке, за пару дней последствия не пройдут, а если визиты многочисленных родственников продолжаться, то еще и усугубятся.

– Ты здесь из-за тупых копов, которые не закрыли твоего брата и мою сестру на сорок восемь часов ареста, – с неуместным спокойствием оспорил Атлас, развернувший кардиограмму Лиама из скорой. – Ну, ничего себе? Кому ты дал, чтобы получить такое везение? – с завистью бубнил Атлас. – А, – и снова махнул, будто опять что-то вспомнил. – Не дал, а взял, Ричард же уточнял, – намеренно вызлил Ларссона высокомерный ублюдок.

– Копов ты тоже просчитал! И Романо! – губы Лиама стали темно-синими, а лицо приобрело землистый оттенок.

– Да, – улыбнулся Эванс с гордостью. – Но ты жив, а судя по этому, – Атлас потряс медкартой, – еще и отплясывать будешь через неделю, – позавидовал Эванс. – Давай-ка, мы немного тебя успокоим, ты какой-то перевозбужденный, – делая акцент на последнем слове, Эванс, все той же рукой, которой недавно держа дохлую птицу, открутил шарик на трубке капельницы с подачей седативных.