Ларссон бы врезал ему. Давно хотел. Не за пулю, которую из него достали несколько часов назад, ту он поймал сам и намерено. Он всек бы заносчивому вороному за сломанную жизнь подруги, которую чувство вины изглодало до сумасшествия, лишило нормального сна, а затем привело к появлению стокгольмского синдрома, причиной которой стал уже сам Лиам. Если бы Миа знала, что Атлас жив, то, возможно, была бы другой, возможно, и ее жизнь была бы лучше. Она бы ни за что не стала искать Атласу замену и опекать Лиама, словно родного, оправдывая все его капризы, нытье, и непомерный эгоизм. Если бы она знала, что ее брат жив, да, окончательно слетел с катушек, превратился в жуткое чудовище, но жив, то никогда бы не села тогда с Лиамом за одну парту. Была бы тихой, но самодостаточной девушкой, а не невротиком с чувством вины и постоянным принципом избегания неудач, зацикленном на доскональном прогнозировании последствий. Был бы тогда счастлив Лиам? Вряд ли. Тогда бы не было Ника. Крамольная мысль, сказать Эвансу: «Спасибо!», вкупе с дозой седативного, хлынувшей в кровь, успокоили колотившееся от гнева неспокойное сердце.

– Вопрос прежний, – уже без злобы и спокойно говорил Лиам. – Че надо? – но затаенной обиды Эвансу так и не простил.

Да, Лиам эгоист, да, он инфантильный придурок, нуждающийся в вечной опеке, но эгоизм Атласа Эванса превосходил все возможные пределы даже по меркам Адама. Эванс бросил сестру с больной сумасшедшей матерью, с сыкливым Форманом и оленем-Мастерсом. Логичный вопрос: «Что здесь могло пойти так?». Форман ныкался за мышкину спину при каждом удобном случае, а Джером оказался настолько тупорыл, что сделал Мие предложение, перечеркнув ее жизнь окончательно. Теперь же Атлас Эванс возвращается, как ни в чем не бывало, да еще и выставляет счет за неоказанные услуги по спасению его неуспокоенной души. Сука. Исчезать и поваляться спустя годы в их семейных традициях, но если Ашером двигало благородство, граничившее с полным, безотказным самопожертвованием, то средний ребенок, как и всегда, требовал внимания. Хотел, чтобы его оценили, жаждал, чтобы его увидели, когда смотрели. Низко, эгоистично и малодушно. Тут и Лиам не мог составить Атласу конкуренцию.

– Тебе не кажется, что это немного невежливо, – Атлас поднял с пола мертвую птицу и положил ее перед Лиамом. – Я теперь старший мужчина в семье, стоило бы попросить моего благословения прежде, чем отправлять Криса за этим, – Эванс вынул из кармана медицинской униформы стандартную бархатную коробочку, которую и видел перед собой Оулли, вытряхивая из пакета мертвого щегла.