Манипуляции. Они окружали ее везде и всюду. Вся ее жизнь насквозь была пропитана попытками манипулировать кем-то и распознаванием чужих попыток манипулировать ей самой. Плоскости их общения с боссом давно уже перешли от кладбищенских «пижамных вечеринок» на серое поле, где непонятно, кто и кем пытался манипулировать больше. Выходило у обоих весьма неплохо, пока он не прокололся, опять залезая в ее нездоровую голову. Ночью все кошки серы, и мыши им под стать, чем он и воспользовался.

Фейерверк эмоций, захвативший ее ночью и ослепивший яркими вспышками, поутру рассыпался холодным и горьким пеплом, сталкиваясь с реальностью. Вчера ночью ему нужна была не Миа Эванс. Он приходил по душу Костлявой, выискивая ее слабые места, и, черт возьми, нашел! Ей виделось весьма сомнительным, что качок в дорогом костюме настолько тонкий знаток человеческих душ, что смог распознать ее страх, как единственную настоящий эмоцию, на которую она способна, но прокол есть прокол. И либо глупый кролик ни черта не тупица в костюме от Armani и обладает обширными знаниями психологии, которые умело применяет на практике, либо она просто не в его вкусе.

От последнего девушке почему-то стало немного обидно, что случалось с ней редко. Таблетки все же делали свое дело, и Эванс постепенно начинала воспринимать реальность реальностью, а не чисто заложенным в сущности функционалом. Да, ей было обидно, когда босс критикует ее работу, да, стискивала зубы, когда лучшим из лучших признавали не ее, но вот о таком параметре как внешняя привлекательность Эванс никогда не переживала, ибо это, что называется, не ее функционал. По крайней мере, так она себя ассоциировала ровно до тех пор, пока не поняла, что ею пытаются манипулировать, и что самое обидное, не испытывают при этом особого удовольствия от процесса. В пору было обидеться на Адама, но раньше тот делал все настолько топорно, очевидно и неаккуратно, что ругать его за неумелые попытки установить над ней тотальный контроль, все равно, что ругать ребенка, который просит повесить на холодильник его картинки из макарон, кажущиеся ему произведением искусства.

Раньше с тормозом боссом ей было все настолько очевидно, что даже не заслуживало внимания в должной степени. Пусть уж лучше мистер Я Все Сам успокоит свое эго и заткнется, чем психует и бесится, путая все карты. Зачем Адаму беспокоится, о чем он не знает, и беспокоить тем самым всех остальных? Так ведь это работает, верно, Миа?

Сейчас же эскалация набирала обороты, и ситуации виделась ей иной. Осторожно прощупав почву и подпустив его намного ближе, чем следовало, она, как глупая девчонка, надеялась, что это все же не просто манипуляция, а нечто большее, отчего ругала себя сейчас. Вот только прокол, есть прокол, и прокололась уже она сама. Легче от осознания проблемы ей не стало, а обида скреблась в наглухо заваренную дверь эмоциональных переживаний.