Я склонился вперед, задавшись вопросом, не попал ли я в другое измерение, замаскированное под ад. Чего я только не делал ради Эмери Уинтроп. Проклятие. Как будто обладая шестым чувством, Роско тоже потянулся вперед.

А потом он. Укусил. Меня.

За нос.

Для столь крошечного существа у него были острые как бритва зубы. Кровь потекла по моим ноздрям. Я отпустил крысу, позволив ей упасть мне на колени и спрыг нуть. Он подошел к своей постели, обошел собачье одеяло и свернулся калачиком.

Когда я уставился на него, он гавкнул. Дважды.

Я показал ему средний палец и сосредоточился на Делайле.

– Теперь, когда установлено, что мы с твоей бешеной собакой не любим друг друга, мы можем, мать его, продолжать?

Она выдернула из стола несколько бумажных платочков и бросила их мне, ничуть не скрывая веселья.

– Я знаю, что сейчас должна выглядеть серьезно, но я совсем не обеспокоена. Откровенно говоря, хуже всего то, что ты все эти годы скрывал от меня. Я могла бы помочь тебе раньше.

Я читал между строк и увидел ее вопрос, но проигнорировал его. Вместо этого я выложил ей все, начиная с кражи гроссбуха, включая попытку сжечь его и заканчивая созданием этой компании на деньги, полученные в результате инсайдерской торговли.

Делайла вздохнула, села за стол и запустила ноутбук.

– У меня есть хорошие новости и плохие. С какой начать?

– С плохих.

– Конечно же, – пробормотала она, несколько раз щелкнув мышкой. – Максимальный срок за инсайдерскую торговлю – двадцать лет.

– Я знаю. У меня есть «Гугл».

Она проигнорировала меня.

– Хорошая новость – на самом деле средний срок составляет чуть больше года, обычно – в уютном загородном клубе, если вы достаточно богаты. При хорошем поведении обычно отбывают половину срока. То есть нам придется иметь дело с шестью месяцами.

– Это мне по плечу.

– Вероятно, тебе не придется. – О на закрыла ноут и пристально посмотрела на меня. – Я думаю, ты избежишь этих шести месяцев, если согласишься дать показания и заплатишь максимальный штраф, который составляет пять миллионов долларов.

Это стоит каждого цента, если заставит Брендона прекратить преследовать маму и Эмери.