Когда я поднялась с колен и подошла к раковине, ноги еще были ватными, а пальцы дрожали. Даже после четырех полосканий рта на языке еще чувствовался горьковатый привкус. Мне просто хотелось к Эммету, все ему объяснить и надеяться, что он сможет меня простить.

– Эмбер? – Я оцепенела, услышав голос мамы на выходе из женского туалета. Словно меня застали врасплох, я в очередной раз провела ладонью по губам. Как будто она могла увидеть, что я только что извергла содержимое своего желудка, вместо того чтобы вместе с ней, папой и заказчиками отправиться в «Пять парусов» праздновать успешное завершение сделки.

– Что ты здесь делаешь? – выпалила я, уже зная ответ. Нам нужно поговорить, но я все откладывала этот разговор. Если мама думает, что все снова хорошо только потому, что она сейчас за меня вступилась, то она ошибается. И причем глубоко. Мама скользнула взглядом по моей левой щеке. Тщательно нанесенная тональная основа маскировала последние следы от ее пощечины. В ее глазах блеснула боль, и тут во мне что-то раскололось на две половинки.

– Я взяла отгул на оставшуюся половину дня, – сказала она. – И я хочу попросить прощения. – Она нервно сглотнула и показала глазами на длинный коридор. Хотя там не было ни души, я поняла, что это неподходящее место для серьезного разговора. – Может, пройдемся? – предложила она. Я колебалась. – Я знаю, ты уже собралась уходить. Если тебе сейчас неудобно, то, может, вечером или завтра?.. – Она замолчала, увидев, что я кивнула головой.

Да, все мое существо сейчас хотело поехать к Эммету, рассказать ему о неожиданном повороте событий и умолять его меня простить. Но, возможно, надо навести порядок в своей голове, прежде чем приступать к нашим отношениям.

– Нет, мне удобно. – Я поражалась тому, как странно звучит мой голос. – Я только вещи заберу.

* * *

Идти рядом с мамой по асфальтированным пешеходным дорожкам Кол-Харбор было очень необычно. Как часто они с папой раньше брали меня погулять здесь во время обеденного перерыва? Бесчисленные лодки и катера стояли на якоре в яхт-клубах между центром и Стэнли-парком. Крики чаек смешивались с тихим гулом мотора далеких гидросамолетов и голосами проносящихся мимо нас велосипедистов и роллеров.

Я молча кивнула, когда мама указала на скамейку в паре метров от нас.

– То, что я совершила, – неправильно, – сказала она, как только мы сели. Я избегала ее взгляда, поэтому уставилась на воду перед собой. – И я до глубины души об этом сожалею, Эмбер. О том, что ударила тебя, но главное – о том, что я тебе не поверила.