Беспокоили ее только последствия. Постоянно переживать из-за них – вот что изматывало. Даже сейчас, снова оказавшись на вокзале, Инга обнаружила, что идет с опущенной головой, боясь попасть на камеры. Однако, хотя эти постоянные опасения отравляли ей жизнь, спустя неделю она готова была признать, что легко отделалась. По крайней мере, отделывается пока. Мук совести Инга не испытывала. На место преступления, как, говорят, это обычно бывает, ее не тянуло. Только тревога. Не самая большая плата за убийство.

Мать ждала ее в машине на площадке перед станцией. Инга швырнула сумку на заднее сидение и села вперед. Руки матери покоились на руле, но, когда Инга села, оторвались и сделали какое-то крохотное движение в ее сторону – на одну томительную секунду Инге показалось, что мать хочет ее обнять, но она тут же вернула их на руль.

– Как добралась? – только спросила она.

Инга пожала плечами.

Пока они ехали к даче, ее не покидала мысль, что на заднем сидении лежит окровавленная одежда убитого человека, а мать даже не догадывается. Впервые со дня убийства Инга почувствовала, что в ней зашевелилось нечто похожее на озорство. Если вдуматься, что стояло за этой одеждой, то это, конечно, была дикая жуть, но если представлять себе героем черной комедии, например, то даже просматривалось в этом что-то залихватское.

Мать в самом деле приготовила пирог – сливовый. Инга почуяла теплый аромат выпечки, едва вошла на кухню. Это неожиданно словно пробило в ней маленькую брешь. Запах был таким родным, а материнская забота – такой утешительной, что что-то в Инге размягчилось, ослабло, и ей даже показалось, что у нее засвербело в носу.

Они съели по куску пирога, запивая кофе, и отправились на Волгу. Люди на пляже были, но в воду уже никто не лез, холодно. Несмотря на то, что солнце светило ярко, даже воздух не прогревался, не то что вода.

Гектор носился по песку и то с треском вламывался в кусты, то выныривал из них снова, самозабвенно отряхиваясь. Инга с матерью сели на бревно и смотрели на воду. Ветра не было, поэтому если сидеть на одном месте, то солнце начинало самую малость припекать. Инга нежилась под ним, думая, что это один из последних теплых дней.

– У меня вино есть, – сказала мать. – Грузинское. На работе подарили. Выпьем вечером?

– Выпьем.

– Помнишь, как ты приезжала прошлой осенью и мы пили вино на крыльце?

Инга хотела сказать, что она много раз приезжала и они вместе пили вино не так уж редко, но сразу поняла, какой раз мать имеет в виду. Было холодно, накрапывал дождь, и мать фотографировала ее на этом самом бревне, а вечером, укутавшись в одеяла, они заговорили об отце. Той ночью Инга наткнулась на профиль Ильи в тиндере.