– Но…

– Мэдди! – Нине это стало невыносимо. – Я знаю, ты из лучших побуждений и ты на моей стороне, но я была неправа. И с этим ничего не сделаешь, – сказала она со спокойной откровенностью.

* * *

Нина в последний раз оглядела кухню. Она помнила первый день занятий, когда все знакомились. Билл размахивал своими большими руками. Мэдди пришла в сабо от «Крокс». Маргерит продемонстрировала бо́льшую компетенцию и сноровку, чем кто-либо из них. Питер и Джейн нежно поддразнивали друг друга. Кто бы мог тогда сказать, что они станут такими хорошими друзьями. Она в последний раз поднялась по лестнице, вспомнила, как Себастьян оступился на предпоследней ступени и они почти поцеловались. Слезы просились наружу, и она, моргнув, развернулась на верхней ступеньке, в последний раз оглядела комнату. Все убрано, ничто не оставлено в ожидании следующего дня. Кухня показалась ей пустой и голой, как в первый день ее прихода сюда. Весь смех, все цвета и тепло были стерты.

Нина горько улыбнулась и направилась в зал кондитерской. Марсель ждал ее у вешалки, в руках он держал куртку и свою фетровую шляпу. Все остальные ждали у дверей, Питер держал в руках несколько коробок с остатками сегодняшней продукции. Зал был пуст и погружен в темноту, свет выключен. Все носило какой-то символический характер. Непреходящий гул холодильной установки смолк навсегда. Ее отключили в последнюю очередь.

– Спасибо, Марсель. За все. Надеюсь… все как-то образуется.

Он поднял плечи, безнадежно пожал плечами и, надев шляпу, медленно пошел к двери. Нина двинулась следом, но отклонилась влево, чтобы прикоснуться пальцами к подводной сцене на стене, замерла перед русалкой.

– Прощай, Мелоди[76], – прошептала она, бросив прощальный взгляд на люстру, она неясно видела сверкающие зайчики подвесок, потому что слезы просились ей на глаза. Она шмыгнула носом и быстро подошла к двери, у которой ждал Марсель.

Все выстроились перед ним. Нина последней вышла на тротуар. Начался дождь, и воздух наполнился влажным запахом раннего вечера, к которому примешивались запах пыльного дня и еще не убранного мусора.

Они молча смотрели, как Марсель достал увесистую связку ключей и один за другим запер замки наверху, посредине и внизу. Он развернулся, посмотрел на всех, лицо его было бесстрастно, тело напряжено и распрямлено во весь рост. Питер протянул ему одну из коробок со сладостями.

– Bon soir[77], – сказал он, засовывая ключи в карман. Потом он взял коробку и надвинул шляпу себе на лоб. Никто не успел ничего сказать, а он уже повернулся налево и пошел прочь быстрым, резвым, решительным шагом, ни разу не оглянувшись. Они молча смотрели, как он уходит по улице. Одинокая фигура на широком, орошаемом дождем бульваре.