– Вы что же согласны с этим бесчинством, батюшка? Оставить меня одну без сына в вашей Америке? Я не желаю!

– Прекрати истерику! – уже властно заявил Андреевский, тяжело поднимаясь на ноги. – Я сказал, что Матвей Гаврилович прав. И я понимаю его решение.

– Я не собираюсь давать на это согласие! Никогда! – выкрикнула категорично Варя, ощущая, что у нее даже сперло дыхание от возмущения.

– Прекрасно, золотце, – твердо сказал Дмитрий Григорьевич, и в его голосе послышался свинец. – Но пока ты не замужем, я решаю все. И даю согласие на то, чтобы Гриша остался здесь, в доме отца.

От этих безапелляционных ледяных слов Варя едва не лишилась сознания. Эти двое решили все за нее, намереваясь разбить ей сердце и заставить страдать. Как они были жестки в этот миг. Почему этот мир под властью мужчин и так несправедлив? Отчего женщина ничего не могла? Она была лишь «пешкой», «красивой куклой», с мнением и желанием которой можно не считаться. Это было жутко и больно. Она поняла, что ничего не сможет изменить, они так решили, и оттого, устремив просящий взор на отца, сквозь слезы промямлила:

– Я не смогу без него, батюшка, сжальтесь! – Но отец смотрел поверх ее головы, видимо, не собираясь поддаваться на капризы, и тогда она обернулась к Осокину. – Матвей Гаврилович, вы же не хотите заставить меня страдать?

Она заметила, что Матвей помрачнел и как-то засуетился. Но тут же вымолвил:

– Извините, мне надобно идти. Жду вас через час к ужину, господа.

Быстро покинув спальню, он словно сбежал, оставив Андреевского самого разбираться с недовольством дочери. Когда он ушел, молодая женщина бросилась к отцу и, схватив его за руку, простонала:

– Батюшка, вы больше не любите меня? Я больше вам не дорога?

Понимая, что дочь решила использовать свое самое сильное оружие – его безграничную любовь к ней, Андреевский нахмурился.

– Я в долгу перед этим человеком, Варя, – сказал он глухо. – Мы все трое у него в долгу! Только благодаря ему мы живы, если бы ты выдела, что «они» сделали с моими людьми, с теми двумя несчастными, с которыми расправились как с дворовыми псами. Пойми, Осокин просит такую малость, всего лишь, чтобы его сын жил с ним.

– Вы… Вы, все решили, а как же мое мнение?! – всхлипывая, простонала она.

– Давай это обсудим позже, канареечка. Я неимоверно устал, мне нужно прилечь. Отдохну до ужина.

Он вышел, осторожно прикрыв дверь и оставив молодую женщину с ее горем.

Варя упала на диванчик и, схватив подушку, уткнулась в нее лицом и разрыдалась.

Ее жизнь превратилась непонятно во что. Точнее, эти жестокосердные мужчины хотели превратить ее жизнь в страшную одинокую реальность.