И Матвей теперь превратился в сурового и властного Осокина, того самого, каким она впервые увидела его там, на каменном мосту в Кунгуре три года назад. Мало того что этот невозможный человек поменял свое отношение к ней и сейчас делал вид, что она ему безразлична и он нашел для своих развлечений малолетнюю вертихвостку, так он еще и собирался отнять у нее сына. Варя чувствовала, что Матвей делает это намеренно, чтобы побольнее обидеть ее. Он мстил ей за холодность двухлетней давности, за все унижения, за ту жуткую тюрьму, в которую попал из-за нее. Отчего-то Варя в этом даже не сомневалась. И теперь судьба предоставила ему такой шанс – поквитаться с ней за все.

Около получаса она рыдала в подушку, понимая, что не сможет со всем этим так просто смириться, и не знала, где найти душевное успокоение.

Не в силах выдержать это страдание, молодая женщина спустя некоторое время вскочила на ноги и устремилась прочь из спальни. Дверь оказалась открыта, потому что все знали правду и надобность в закрытых дверях отпала. Мужик, который охранял ее, лишь поклонился Варе и даже не пошел провожать ее. Она же устремилась в детскую, к сыну. Именно там, вся в слезах, она с трепетом обняла Лукерью Ильиничну и искренне попросила у нее прощения за то, что в прошлый раз наговорила ей гадких слов. Они примирились с няней и почти час играли с Гришей.

Спустя пять дней Осокины и Андреевские сидели за столом в гранатовой столовой за вечерней трапезой. Таня и Маша в красивых платьях располагались напротив молодой женщины и ее отца. А во главе стола сидел хозяин дома. В эти дни Варя хотела наладить отношения с дочерями Матвея и вновь стать им подругой, как когда-то давно. Но двенадцатилетняя Маша и восьмилетняя Таня демонстративно игнорировали ее и уходили из гостиной, едва там появлялась молодая женщина. Варя понимала, что они не могут простить ей тот побег во время бунта и считают предательницей. Как раз это озвучила вчера ей Маша, когда молодая женщина попыталась откровенно поговорить с девочкой.

Все эти дни Варя пребывала в нервной агонии и никак не могла примириться с мыслью о том, что Матвей оказался вовсе не гнусным похитителем-ловеласом, а наоборот, благородным «рыцарем», который спас ее, Гришу и отца.

Теперь, когда им оставалось жить в доме Осокина около недели до вояжа в Пермь и далее на юг, Варя как-то вся сникла и чувствовала себя обманутой. Ведь неделю назад она лелеяла мысль о том, что Матвей украл ее, чтобы вновь сделать ее своею. И она прямо упивалась этой мыслью в первые дни приезда сюда. Но все оказалось совсем не так. Он лишь помогал ей из-за сына, чтобы их не убили. И к плотским страстям и уж тем более любви к ней его поступки не имели никакого отношения.