Чичи убрала покрывало, Тони забрался под одеяло и утонул в мягкой теплой постели. Он соскучился по этим шелковистым простыням и пуховым подушкам, по аромату ванили и розы и по жене, но не собирался это признавать. Его обида на Чичи пустила глубокие корни. Тони казалось, что он окружен высокими стенами, такими же непроницаемыми, как годами росшие в запустении побеги дикого плюща, крепко оплетающие старинный палаццо.

– Нужно что-нибудь? – спросила Чичи, подтыкая вокруг него одеяло.

– Славно, – пробормотал он.

Вскоре ее муж уснул. Не такую рождественскую встречу она планировала. Обида Тони была глубока, и, казалось, ничего не могло ее развеять, ни дети, ни даже Рождество.

Стоя в прихожей квартиры 1 C жилищного комплекса «Мелодия», Тони огляделся и одобрительно присвистнул.

– Значит, вот куда ушли роялти за «Мечтай о ней»?

– И еще в пристройку в Си-Айле.

– Тебе так много заплатили? – спросил он, обходя квартиру. – Это потрясающе, Чич.

– Я сочла, что она нам всегда пригодится. У нас ведь здесь дела.

– Стильно. Очень стильно. – Тони открыл дверцы шкафов, заглянул под кухонную раковину. – Отличная работа.

– Мы использовали лучшие материалы. Не хотелось бы снова всем этим заниматься.

– Не думаю, что придется, милая.

Чичи улыбнулась. За все недели, что минули с возвращения Тони домой, он впервые назвал ее ласковым словом. Все это время Чичи не пыталась развеять его мрачное настроение. Но постепенно, мало-помалу она пробивалась к нему сквозь его обиду, продвигалась вперед – и именно потому, что не давила на него.

– Все здесь устроено ради комфорта. После выступления в ночном клубе тебе не придется добираться домой на поезде. Можно просто прийти в квартиру и отдохнуть.

В гостиной Тони сел на стул и закурил сигарету.

– Ты уже что-нибудь тут сочинила?

Чичи пододвинула к нему пепельницу.

– Пока нет, – ответила она.

– Я гляжу, все готово для творчества. Тут тебе и пианино, и стол может послужить как письменный.