— Ай‐яй-яй, подслушиваешь? А я предупреждала, что вы за все ответите.

— Какого лешего ты здесь делаешь?! — разворачиваюсь на пятках и упираюсь взглядом в обезумевшее лицо Снежаны. — Отец же тебя выгнал!

— О, — та наигранно удивляется и смело шагает ближе. — Сейчас твой папочка подпишет документы и это ты, мелкая дрянь, позабудешь сюда дорогу. Собирай вещи, идиотка!

 Снежана бесцеремонно хватает меня за плечо, острыми ногтями впиваясь в самый центр огромной ссадины.

Не понимаю, почему отец впустил в дом эту женщину, но ещё больше меня бесит её уверенность в собственной правоте.

— Не все такие тупые, как ты! — отвечаю, скидывая с себя костлявую руку бывшей мачехи, а затем разворачиваюсь к кабинету с одним желанием: остановить Кшинского от очередного идиотского поступка. — С чего бы это отцу тебе что-то отдавать? Это с тебя впору требовать компенсацию за ложную беременность и наставленные ветвистые рога.

— Много ты знаешь, пигалица! — шипит стерва и с силой отталкивает меня от двери, ухватившись за волосы, забранные в хвост. — Как жаль, что вчера ты не свернула шею, когда летела по лестнице!

Очередная волна боли пронзает всё тело, но я так зла на эту дуру, что практически ничего не чувствую.

 — Когда ты уже захлебнёшься своей желчью, ведьма старая? — извиваюсь, пока Снежана уверенно оттаскивает меня всё дальше от кабинета отца.— Пусти!

— Ага, — ухмыляется она. — Паша бумаги подпишет, тогда и полетишь на все четыре стороны!

Кое-как изворачиваюсь и при первой же возможности кусаю гадину за руку. Сильно, зажмурившись от отвращения, но вложив в укус всю свою ненависть, накопившуюся за эти годы. Снежана взвизгивает, наконец отпуская меня, но тут же с размаху залепляет мне звучную пощёчину. Щека горит от жгучей боли, но главное, я смогла выбраться из её поганых лап.

Со всех ног несусь обратно, к кабинету, громко зовя отца, чтобы тот меня услышал, отвлёкся, не успел ничего подписать. Но стоит мне схватиться за дверную ручку, как Снежана словами стреляет в самое сердце:

— Я только об одном жалею, что так и не избавилась от тебя! Всё хотела, чтобы это был несчастный случай! Чтобы Петя судьбу винил в твоей смерти, каждый день просыпаясь от нестерпимой боли! А ты, дрянная девчонка, всё время выходила сухой из воды.

— О чём ты? — по спине пробегает холодок: знать, что долгие годы тебе желали смерти, — сомнительное удовольствие.

— О чём? — Снежана кривится в уродской улыбке, больше похожей на звериный оскал. Она не в себе. Давно. Безнадёжно. — Если бы ты только знала, сколько раз я вот этими руками пыталась избавиться от тебя!