— Ну, теперь он навряд ли продолжит идти у неё на поводу, — рассуждения  о финансовых махинациях белобрысой стервы сейчас совершенно меня не волнуют.

— И опять ты спешишь, Лерой!

Меня начинает напрягать, что и Миронов, и Горский  подходят все ближе и всё чаще  переглядываются между собой.

— Чтобы окончательно завладеть имуществом Кшинского, Макееву нужна всего одна его подпись.

— И вы решили обменять её на чистосердечное признание? Ни черта у вас не выйдет! Макеев гадёныш, но не дурак!

— Не мы, а Петя. И не совсем обменять. Скорее спровоцировать,  — Горский кладёт массивную руку на моё плечо. — Понимаешь, Валер, у Макеева не тот характер, чтобы отступать, тем более сейчас, когда притворяться больше  не имеет смысла.

— Он очень зол и предсказуем, — добавляет Миронов, возвышаясь надо мной. Пытаюсь встать: сидеть становится некомфортно, но Горский не позволяет, рукой удерживая на месте. —  Кшинский кажется ему глупым и беспомощным.

— О чём вы, чёрт возьми, говорите? — в ушах поднимается жуткий гул.

— Петя предложил Макееву сделку: он отдаст ему всё, что тот хочет, лишь бы тот оставил его и Рину в покое. Подписание бумаг должно произойти с минуты на минуту. Но прежде чем Кшинский поставит свою подпись, он попытается вывести Пашу на разговор.

—  Это какой-то бред! — мотаю головой. — Там же Рина, Коль! Мне плевать на Кшинского и его дела, но на хрена я отвёз туда мелкую? Какого лешего ты не остановил меня?