– Джейн, – сказал он.

– Фред!

У нее опять словно бы камень с души свалился. Все сразу стало ясно.

– Мне это больше не нужно. – Джейн указала на листок с заклинанием. – Каждый раз, когда мы расстаемся, у меня разрывается сердце. Я не хочу пережить это снова. – Она улыбнулась. – Я остаюсь.

Фред взял из ее рук булавку и уколол себе палец. Выступила красная бусина крови.

– Нет, Фред. Ты разве меня не слышишь? Я же сказала, что остаюсь! С тобой!

– Это не то, чего я хочу, – ответил он, протягивая Джейн руку.

Алая капля уже побежала вниз и грозила в любую секунду упасть на пол. Джейн поднесла к руке Фреда обрывок рукописи, и его свежая кровь слилась с ее собственной, уже успевшей потемнеть.

– Спасибо, – сказала она хрипловатым голосом и, опустив глаза, сняла с пальца кольцо. – Отдай его той женщине, которая будет достойна.

Фред покачал головой:

– Оно принадлежит моей жене.

Джейн кивнула и вытерла глаза.

– Как люди прощаются друг с другом в две тысячи двадцатом году?

– Так же, как и раньше, – ответил Фред. – Обнимаешь человека и говоришь, что вы скоро увидитесь снова. Даже если это неправда, – прибавил он дрогнувшим голосом.

Голос Джейн был ничуть не тверже.

– Настоящее английское прощание, – сказала она, обнимая его. Из ее груди вырвалось несколько тихих полувздохов-полустонов, но она их даже не слышала. Ей было ясно: остаться – значит сломать жизнь и себе, и ему. Но легче от этого не становилось. – Мы скоро увидимся, – проговорила она с трудом (надтреснутый голос отказывался ей подчиняться).

София всхлипнула.

– Тебе было хорошо, правда? – прошептал Фред.

– Да, – ответила Джейн и отстранилась от него.

Сделав шаг назад, она ступила на полотнище, брошенное на пол работниками сцены.