— В полицейском участке.

— Что? Почему?

— Джесс, тебе лучше уйти и никогда сюда не возвращаться.

Девушка непонимающе смотрит на меня.

— Джесс, уходи, — повторяю более настойчиво.

— Но…

— Уходи! — кричу на нее.

Она открывает рот, чтобы еще что-то сказать, но тут же захлопывает его. Вытирая с щек слезы, быстро собирает свои немногие вещи и убирается прочь из моей квартиры.

Я принимаю контрастный душ, смывая с себя вонь тюремной камеры, и начинаю уборку квартиры к приезду отца. Собираю гору пустых бутылок от виски, грязную посуду и одежду, разбросанную по дому. Когда заканчиваю наводить порядок, просто сажусь на диване в гостиной и жду. За окном уже поздняя ночь, но я не ложусь спать, хотя очень хочется.

Папа приезжает не один, а с мамой. Последний раз я виделся с ними полгода назад на рождественских праздниках. Мне кажется, что из года в год внешне мои родители не меняются, но сейчас они оба будто постарели лет на десять.

— Леша, что произошло? — серьезно начинает отец, пока мама удерживает меня в своих объятиях и плачет мне в плечо.

— Я избил человека. Но это вы уже знаете.

У меня нет желания рассказывать все по третьему кругу. Я сначала в подробностях доложил адвокату, а затем несколько часов отвечал на вопросы полицейских, поэтому я просто оставляю родителей и наконец-то ухожу спать.

Это был бесконечно длинный день, поэтому я моментально отключаюсь.

Мне снится сон, который я уже однажды видел. В моих руках Наташа. Я крепко обнимаю девушку и вдыхаю ее запах, испытывая при этом чувство неземного счастья. Но неожиданно Наташа начинает растворяться. И вот я уже стою один в кромешной мгле, растерянно верчу головой по сторонам, стараясь отыскать Кузнецову.

Кажется, что она где-то тут рядом, возле меня. Провожу руками по воздуху, пытаясь «пощупать» ее. Ощущение — что Наташа везде. Чувствую ее каждой клеточкой своего тела, но не могу увидеть и дотронуться.

Вдруг слышу ее истошный крик, полный боли. Он доносится откуда-то спереди, поэтому я срываюсь с места и бегу, передвигая ногами так быстро, как могу. Обувь тонет в сырой земле, от чего бежать становится неимоверно трудно. Но я все равно равно мчусь на Наташин крик, спотыкаясь о какие-то камни и ветки. А когда наконец-то добегаю, нахожу ее неподвижно лежащей на сырой земле. Я падаю возле Наташи на колени и беру ее в руки, прижимая к груди. Она тихо стонет и совсем не может пошевелиться.

Глава 61. Депрессия

— Леша, за какую девушку ты заступился? — осторожно спрашивает мама следующим утром.