– Я… я не люблю своего мужа, – призналась она. – Вы ведь наверняка знаете, что он заманил меня в компрометирующую ситуацию.

Губы Мэтьюса презрительно изогнулись.

– Ну да, и я бы испытал огромное возмущение в случае с любой порядочной, благовоспитанной леди, попавшей в лапы этого гнусного выскочки. Однако в случае с вами… – Мэтьюс оглядел ее и облизнул нижнюю губу. – Вы подались ему навстречу. Более того, я наблюдал за вашим поведением в гостинице. Даже слепому очевидно, что вы полностью подчинились его распутному влиянию! От вас им буквально пахнет. Не пытайтесь меня провести, мэм.

Все возражения застряли у нее в горле. Он чуть не назвал ее шлюхой.

– Ваши украшения я возьму, но поверить, что вы будете хранить молчание, не могу. – Он придвинул к ней тяжелую пишущую машинку. – Зарядите бумагу, – велел он, доставая смятый листок.

Чем сильнее Хэтти нервничала, тем более неуклюжей становилась. Мышцы ее свело судорогой. Она потихоньку подвигала пальцами, обливаясь потом, щелкнула прижимной планкой и попыталась просунуть бумагу под валик.

– Теперь печатайте, – приказал Мэтьюс, приложив пистолет к ее плечу. – Дорогой муж, – продиктовал он. – Что это? – воскликнул он, склонившись. – Что вы делаете?

Она промахнулась и вместо буквы «д» напечатала «ж». Левое веко Мэтьюса яростно дернулось.

– Держите меня за дурака?

– Н-нет. Я плохо п-печатаю.

– Господи Иисусе! – Он вырвал лист из машинки. – Встаньте! Подвиньтесь! – Мэтьюс занял ее место и положил пистолет на стол. – Не вздумайте дурить! Просто стойте смирно. Не вынуждайте меня к радикальным мерам.

Хэтти стояла неподвижно, как кукла, но под ледяным покрывалом страха начал закипать гнев. Да как он смеет рыться в кабинете Люциана, как смеет у него воровать?!

Мэтьюс застучал по клавишам, потом пробормотал:

– Прошу прощения. Я забылся. Разумеется, вы не понимаете серьезности ситуации.

За ним по пятам идут вышибатели карточных долгов – это единственное объяснение.

Он отстукивал на машинке, мыча сквозь стиснутые зубы. Шуберт, оцепенело подумала Хэтти, он напевает серенаду Шуберта.

Мэтьюс выдернул листок из каретки и положил перед ней. Это было письмо от имени Хэтти, в котором она сообщала Люциану, что уезжает с семьей на континент и хочет жить отдельно. У нее защемило в груди от новой опасности.

– Нет, – заявила она, качая головой. – Нет…

Мэтьюс снова взял пистолет.

– Прошу, подпишите. Вот перо.