— Само…сох…раниться?.. — отчего-то медленно и с придыханием переспросила я. Мне попросту стало страшно. Не то, чтобы я это осознавала мозгом, скорее только телом, которое заразилось от излучающего вокруг себя в диаметре метра на два ауру бессознательной тряски поджилок Шера.

Мой брутальное чмо, то есть мачо, внутренне содрогался от перспективы выползти в коридор. А я из чувства солидарности содрогалась с ним на пару. В его голосе не было и намёка на боязнь, но я её чувствовала. Неужто во мне проснулся спящий доселе великий эмпат? Либо такое возможно, либо я опять впала в состоянии фантазирования. Но его чувства сейчас были для меня как на ладони, что было так ново. Ощущение симбиоза чувств, то есть страхов. Ново и странно, и страхово. Каламбур какой-то.

Артём напряжённо кивнул и низким голосом добавил:

— Там охрана. Так что дверь — не вариант.

Он это сказал и всё рассеялось. Будто и не было никакого симбиоза. Всего лишь моя шальная мечтательная натура, которая придумала себе загадку.

Сейчас я могла решить, что он боится охраны, которая так надругалась над ним в нежном лоллипопном периоде, что тот случай оставил в его душе глубокий след, и правильно бы решила. Ведь так оно и было на самом деле. Но я этого не поняла в меру того, что вижу лишь вещи, лежащие на поверхности, а не то, что глубоко внутри. И я и представить себе не могла, что эту пикантную историю с охранниками он никогда никому не рассказывал, а я у него вызывала некое странное и непонятное чувство доверия, как это бывает с самыми близкими людьми. Но, во-первых, он и сам этого не осознавал, а во-вторых, эти фантазии были слишком невероятны, чтобы мой интеллект был способен в них поверить.

Я разбушевалась, неверно истолковав его чувства и свои чувства, сплюсовав их, помножив и, в конце концов, поделив. Мне хотелось устроить истерику в масштабе крупной ядерной катастрофы с летальным исходом своего оппонента. А как иначе? Весь концерт лишь для него родимого.

— Что значит не вариант? — взревела во мне раненая белуга. Не знаю, что это за «фрукт», но слышала, что при ранениях ревут они истошно. Цепляться к Тёме с дверью я тоже не хотела. Меня больше расстроил факт того, что я сглупила со своими поспешными выводами по поводу его душевного равновесия. Мне стало жутко жаль себя, как покалеченную белугу, я же тоже ранена — в лоб и в глаз. А вдруг мой глаз не выдержит таких издевательств и покинет меня, радостно укатившись рубиться с братанами в бильярд? Мне же останется ограничиться протезом, а единственным развлечением станет тщательная полировка его вечерами… — Ты вообще думаешь, о чём говоришь? Я не собираюсь сидеть тут с тобой ни секунды! Выпусти меня отсюда.