— … Анатолия Светова, сына мэра.

— У него есть няня? — не удержалась я от вопроса.

— Прикинь! — правая бровь взмыла вверх в причудливом изгибе.

— Но… я думала…

— Ты в последнее время частенько этим занимаешься. Это все моё влияние, — самодовольно заключил Артём. И вновь вернулся к менторскому тону: — Няня Толика большая фанатка сама понимаешь кого и употребляет в своей речи словечки из речи своего идола, одевается всегда как попугай, с другими общается надменно. Вижу твой дикий взгляд а-ля «а на хера её тут держат?» Понимаешь, она растила их сына, стала членом семьи, так как это где-то на уровне их личной шизы.

— Значит, я должна выдать себя за неё?

— Ага, верно мыслишь, малышка!

— Нет! Я не могу так. А вдруг она появится? И вообще это же враньё!

— Где твой нимб, детка? Потеряла? Или в ломбард заложила, чтобы достать денег для сиротского приюта?

— Как ты можешь говорить подобные вещи?

Наши голоса сорвались на крик.

— Да ты ведёшь себя, будто святая. А сколько её в тебе, этой святости?

— А сколько в тебе святотатства?

— Достаточно, чтобы…

Договорить он не успел, потому что зонт на двери предсмертно хрустнул, и в комнату вломились два античных шкафа в чёрных костюмах. Меня мгновенно посетил ступор, лишь глаза забегали, а затем остановились на Артёме. В его взгляде была мольба, отчаяние, что меня переполнила жалость, которая чуть ли из ушей не полилась. Я отмерла и погрозила пальцем охранникам:

— Но-но! — затем повернула лицо к Шеру и поманила его указательным пальчиком: — Парниша!

Парниша ждать себя не заставил, поддел мои руки и повёл на выход. Мои тапки истошно гавкали и мяукали, а обоим людям в чёрном передался мой недавний ступор. Теперь они вдвоём раззявили рты, распахнули глаза.

— Прошу вас, Арина Родионовна, — учтиво открыл мне дверь мой кавалер, а оба охранника, вмиг оценив ситуацию, метнулись ко входу и встали по обе стороны в стойку «смирно».

Я вздёрнула нос и не глядя на них, выплюнула на входе:

— Мрак! — и гордо, насколько позволяли тапки, продолжила с величавым видом свой путь.