— Ты чересчур брутальна, Соня, — щёлкнул он её по носу.

— Чего клешни распустил? — Соня перехватила его руку. — А если сломаю?

— Ломай, — меланхолично отозвался парень, но в его глазах мерцал вызов.

Девушка секунду подумала и отпустила. Тепло его рук приятно грело ладони, но мысли рождало совсем безрадостные. Она уже успела пожалеть, что затеяла разговор, но сдержать себя не могла.

— Ты ведь меня не любишь, Оливер Басс.

Всё, она сказала ему. И что он ответит? Будет отрицать или согласится? А как ей себя повести? Да, зря она начала. Но отступать — не её метод. В её манере — принять бой и победить.

— С чего ты взяла? — усмехнулся парень, но внутренне напрягся.

С какого перепугу она решила спутать ему карты? Или разгадала коварный план?

— Это видно. Но это не страшно и я помогу тебе.

— Как же? — в голосе Оливера промелькнула заинтересованность.

Поменять один план на другой — легко. Лишь бы игра выгорела, а то, что она стоит свеч — без сомнения.

— Тебе — Лена, мне — Охренчик.

Оливер рассмеялся, но его настоящие эмоции было понять невозможно, вот если бы Соня была психологом, она бы сразу раскрыла, что этот смех не носит характер ни радостного, ни злостного — он призван скрыть волнение и небольшое замешательство:

— Не-е-е, моему братцу никто кроме неё не нужен.

— Значит, тебе нужно стать для неё лучше, чем Шерхан, — слова вылетали из неё безжалостно, хотя раскаяния о том, что она поступает неправильно и негуманно вовсе, продолжали её преследовать, невидимыми тёмными крыльями вырастая из спины.

— Я и так лучше, — возразил уверенный в себе донельзя Олли. — Но я хоть и есть, меня ей не нужно.

Теперь грусть в его голосе прозвучала неожиданно неприкрыто. Словно нагая Маргарита пролетела на помеле над городом, окрасив этой домашней утварью тёмно-синее небо в угольно-чёрное, мазнув также и по настроениям Басса и Сонечки.

Но Соня вновь удивила саму себя, выдав саркастичную фразу:

— Ща расплачусь от сожаления, бедняжка, — она усмехнулась, поддерживая как-то случайно выбранный образ стервы. — Плохо стараешься.

— Можно подумать, ты лучше?