«Бараны,» — пробурчал он после того, как сбросил звонок.

«Баран,» — будто эхом повторили они, когда в трубке раздались короткие гудки.

Они продолжили слежку, а Шер бежал. Он мчался, расстроенный и злой. Логично было сесть в машину и уехать куда глаза глядят, но пелена ярости застлала глаза.

Он бежал изо всех сил и не мог остановиться. Артём привык выкладываться по максимуму во всё, что делал. Если любил, то всем своим существом, если ненавидел, то отдавался чувству полностью, без остатка. И гнева своего он никогда не стеснялся показать — если злился, то взрывался атомной бомбой, после чего на место взрыва лучше не соваться, разве что через несколько сотен лет.

Всё же было хорошо. Всё наладилось: братик отступил и Шер, бесконечно отвергавший Лену, придумывая для этого слабые отговорки, что он её не достоин или что он должен пожертвовать своей любовью ради спасения брата, получил зелёный.

Дыхалка у Артёма была хорошо поставлена, и он не сбивался с заданного ритма. Он, не задумываясь, сделал целью забега выдуть созданным своей скоростью встречным ветром мысли о девушке, чьи веснушки золотились на солнце, а губки-бантиком манили съесть как самый вкусный на свете десерт. Но она никак не выходила из головы.

Изредка на него кидали взгляды случайные прохожие, а продавщица фруктов, коробку с апельсинами которой Артём задел и перевернул, кинула ему в спину тухлым помидором и проклятием, но не попала ни тем, ни другим. Если бы и попала, он не заметил, анализируя события.

Их первая встреча и нечаянная свадьба стали прологом. Антагонистские страдания — экспозицией. Идеальное свидание стало завязкой их романтических отношений. Медовый месяц и последующие дни были лучшим развитием сюжета. А сегодняшняя встреча должна была стать потрясающей кульминацией — он хотел сказать ей, что любит. Из потрясающей она трансформировалась в идиотскую. И на носу была единственно-возможная развязка — развод. С постпозицией в виде судебных разбирательств и деления имущества, он решил, что отсудит всё, что можно. А вот эпилога у них не будет. Это удел историй со счастливым концом.

Он сам не понял, как вбежал в её двор и остановился только тогда, когда внезапно осознал, что добежал до её подъезда. Это разозлило его ещё сильнее. И не помня себя, он устало побрёл куда глаза глядят. Он не чувствовал усталости от бега, тело было словно чужое, только сердце кололо дикобразом обиды.

Проходя мимо мусорки, он вывернул карманы и скомкав бросил туда исписанные ровным забористым почерком листы. Он снова писал ей стихи и хотел подарить вместе с признанием новый, ужасно переживая, что ей может не понравиться.