Открыв дверь, она увидела Корделию Палмер: ее костюм промок насквозь, а волосы прилипли к голове, как… В общем, как у человека, попавшего под внезапный ливень и не подумавшего вернуться за зонтиком, который, как точно знала Розалина, всегда хранился в багажнике ее «Теслы».

– Мама?

Не самое оригинальное приветствие, но лучшее, на которое Розалина была способна при данных обстоятельствах.

– Надеюсь, я могу войти? На улице довольно сыро.

Честно говоря, Розалина рассчитывала, что между последним разговором с родителями и появлением их на пороге ее дома ради уязвления за это пройдет чуть больше времени.

– Наверно, да. Но Амели уже спит.

Посторонившись, Розалина пропустила мать в прихожую, не зная, что делать, потому что Корделию Палмер нельзя было считать гостьей, так как она была родителем и пришла без приглашения, вернулась на кухню. Через несколько минут Корделия пришла к ней. Она сняла туфли и пиджак, что, даже в качестве уступки дождю, было настолько неформальным, насколько она себе редко позволяла. Розалину это смутило.

– На самом деле я пришла не к Амели, – сказала наконец Корделия Палмер.

Розалина усердно скребла миску для смешивания.

– Тогда, не пойми меня неправильно, зачем ты здесь?

Наступило долгое молчание. Такое, которое обычно заполняют, предлагая чашку чая. Но Розалина за долгие годы приготовила много чашек чая для родителей и не горела желанием готовить еще одну.

Корделия, казалось, не знала, куда смотреть и что делать.

– Вчера нам с твоим отцом позвонили с Би-би-си.

– Неужели?

– Нам сказали, что мы не понадобимся для… съемок о финалистах.

Это станет самая чистая миска для смешивания из всех на свете.

– Я попросила вас не беспокоить.

– Дорогая, ты ведь знаешь, что нас бы это не побеспокоило.

Побеспокоило бы. Но на этот раз дело было не в этом.

– Ладно. Я сказала, что не хочу, чтобы они с вами говорили. Сказала, что не хочу, чтобы вы были частью моей истории.