– Вот так вот, да? – Она не кричала. Она уловила обеспокоенный взгляд молодого врача. Может быть, ей удастся уломать его. – Помочь мне – это же ваша обязанность. Этому разве вас учили? Так разве надо помогать? Сделать отметочку обо мне, потом пойти домой и заснуть в собственной постели, пока я тут буду отмокать? Если бы вы были настоящим человеком, способным сострадать, вы бы дали мне сигарету… поесть чего-нибудь… секонала… а не просто поставили бы закорючку в тетрадке и ушли.

Он вышел из ванной. Она снова принялась кричать. У нее болело горло, и она устала. Если бы только она могла остановиться… Вода бурлила, температура ее оставалась неизменной. Может быть, ей так удастся уснуть. Но это означало бы их победу. Все остаются в ванне, пока не уснут. Все, но только не Нили О’Хара! Если она проиграет свое первое сражение, то проиграет и все остальные. Она закричала еще громче.

Молодой врач вернулся через час в сопровождении мисс Шмидт. Он открыл свою сумку, налил что-то в стаканчик и передал мисс Шмидт.

– Я звонил доктору Холлу домой. Он согласен, что главное – чтобы она уснула. Сегодня, по крайней мере.

Мисс Шмидт поднесла стакан к губам Нили:

– Выпейте вот это.

Нили отвернулась:

– Ничего не стану делать, пока меня отсюда не выпустят.

– Выпейте, – мягко сказала мисс Шмидт. – Вы сразу же заснете, и мы вас вынем. Обещаю вам.

Нили поняла. Они же сказали, что она не выйдет из ванны, пока не заснет. Но они дают ей что-то, чтобы она заснула. Значит, она победила. Никаких барбитуратов, да? Что же тогда, черт возьми, такое эта мутная жидкость? Газировка? Она открыла рот, и мисс Шмидт влила в нее содержимое стакана. Нили осушила стакан целиком.

Боже! Вот это вещь! Действие лекарства она ощутила немедленно. Чудесно! Она прекратила вопить. На нее нахлынуло совершенно неописуемое ощущение… Они снимают чехол… кто-то вытирает ее махровым полотенцем… помогает влезть в ночнушку…

– В «Терновнике» мест нет, – сказала мисс Шмидт. – Поймите нас, мисс О’Хара. Ни одной отдельной палаты не осталось. Придется поместить вас в общую.

Нили махнула рукой. В кровать… спать… больше ей ничего не надо, а где – это все равно.

Когда она проснулась, было темно. Где она, черт побери, находится? Длинная комната, полно кроватей… Боже ж мой, да это психушка! Который час? Она поднялась c постели. Медсестра, сидевшая за дверью, моментально вскочила на ноги:

– Да, мисс О’Хара?

– Который час?

– Четыре утра.

– Я есть хочу.

На красивом подносе немедленно подали молоко и галеты. Ей позволили посидеть на скамейке в коридоре. Не дай бог разбудит других психов. Она допила молоко – а теперь нельзя ли сигаретку? Нельзя. Они были вежливы, но сигаретку нельзя. Ну а что же тогда делать? Спать ей не хочется, кроме того, в палате кто-то немилосердно храпит. Мисс Шмидт попросила извинить – отдельная палата освободится через несколько дней.