Это тут же возымело действие. Вновь появилась хриплая мужеподобная медсестра.

– Мисс О’Хара, прекратите же. Вы нарушаете покой остальных пациентов.

– Ах, у меня за них прямо сердце кровью обливается – аж из жопы каплет! – истошно завопила Нили и принялась кричать еще громче.

Мисс Шмидт резко кивнула двум медсестрам. Они ухватили Нили за руку и поволокли по коридору. Она вырывалась, лягалась, вопила – но численный перевес был на их стороне. Нили оказалась в огромной ванной. Мисс Шмидт и две медсестры велели ей раздеться.

– Что! Чтоб вы, кобылы, тут кайф большой словили?! – заорала она.

Мисс Шмидт кивнула, и две медсестры насильно раздели Нили. Голую, визжащую, ее загнали в ванну. Сверху на ванну накинули большой брезентовый чехол и закрепили крючками, оставив поверх чехла только голову Нили. Под голову ей подоткнули подушку. Рядом за столик уселась медсестра, приготовив записную книжку и карандаш.

Нили орала не переставая. На самом-то деле в ванне было даже приятно. Как правило, она любила подолгу лежать в ванне, пока вся кожа не пропитывалась водой. А эта ванна была какой-то особенной – вода в ней постоянно менялась, бурлила вокруг нее. Это ощущение действовало успокоительно. Эти мысли проносились у нее в голове, а она все продолжала орать.

Мисс Шмидт вернулась и встала возле нее на колени. У нее были добрые глаза.

– Мисс О’Хара, попробуйте расслабиться и дайте ванне сделать свое дело.

– Заберите меня отсюда! – крикнула Нили.

– Вы останетесь в ванной, пока не прекратите кричать – или не заснете.

– Ха! Да во всем вашем чертовом штате воды не хватит, чтоб меня усыпить! – Нили набрала побольше воздуха и оглушительно завизжала в лицо мисс Шмидт.

– Иные пациенты проводили у нас в ванне до пятнадцати часов, – ответила мисс Шмидт. Она встала. – Через часик загляну. Может быть, к тому времени вы немного расслабитесь.

Через часик! Нили почувствовала, что охрипла. У нее болело горло. Она так хотела лечь и расслабиться, но именно этого они и ждут, именно этого и добиваются. Она проголодалась… она хотела курить… и куколок. О господи, куколок! Она снова закричала, выкрикивая бранные слова в адрес доктора Холла, медсестер, всей лечебницы… Когда запас ругательств иссяк, она зашлась в рыданиях. Вот так, значит, дело обстоит – записывать каждое произнесенное пациентом слово, чтобы потом великий доктор Холл мог все прочесть. Расслабиться, да? Ну уж нет, никто не расслабится, пока здесь Нили О’Хара.

Она вновь начала кричать. Она выкрикивала самые мерзкие слова, которые знала, и заметила, что сестричка, записывая ее непристойности, густо покраснела. Какой-то частью своего рассудка Нили даже пожалела сестричку. Девочка была совсем молоденькой – лет девятнадцать, и не ее вина… не она придумала эти правила. Но Нили продолжала выкрикивать все известные ей ругательства, продолжая тем временем елозить коленями по брезенту, хоть он и царапался. Неожиданно она обнаружила, что может пролезть головой под брезент. Она нырнула.