– Ты сказала, что я скрытая лесбиянка! – утверждала Кэрол. – Я тебя убью!

Она бросилась на девушку. Две медсестры немедленно их разняли. Кэрол вопила, царапалась, лягала сестер и выкрикивала ругательства, пока ее волоком тащили из гостиной.

– Два дня в ванне – и она успокоится, – прокомментировала Мери Джейн.

– А что, ее соседка что-то сказала? – спросила Нили.

Мери Джейн покачала головой:

– Кэрол страдает паранойей. Очень милая девочка. Она может целыми неделями вести себя божественно, а потом ни c того ни c сего вообразит себе что-нибудь. Сомневаюсь, что она поправится. Она здесь уже два года.

Два года. К тому времени, конечно, свихнешься. Нили не испытывала уже ничего, кроме ужаса. Спину сводит от боли… горло горит огнем… но надо держаться. Надо! Неужели это все наяву c ней происходит? Господи, другие звезды вытворяют всякие глупости и отправляются в лечебницы. Об этом сплошь и рядом читаешь в газетах – и все так спокойно, мило, будто можно приехать туда, уехать… Интересно, их тоже держат под замком? Они тоже проходят через весь этот кошмар? Или она единственная, попавшая на принудительное лечение в психушку? «Эй, Нили, – сказала она себе. – Ты справишься. Ты начала c нуля и выбралась на самый верх. Ты и отсюда вырвешься. Только держись, держись, моя девочка».

Ужин подали в полседьмого. Потом все приняли душ и сидели в пижамах и в халатах. Кое-кто смотрел телевизор. Она тоже без особого интереса посмотрела кино, вспоминая, что у нее был небольшой романчик c исполнителем главной роли. Господи, какие же счастливчики эти люди на воле! Если только она выберется отсюда, то будет такой паинькой! Никаких припадков, никаких истерик – только две куколки на ночь. Ей хотелось курить: накопленные запасы она уже выкурила. Мери Джейн тайком одолжила ей несколько штучек. Еще несколько девушек рассказали ей о себе, и она очень старалась выглядеть заинтересованной. Сумасшедших здесь не было – каждая попала сюда по ошибке.

В десять часов все отправились спать. Она лежала в общей палате и слушала мерное дыхание остальных. Черт возьми, да кто может уснуть в такой час? Каждые полчаса приходила сестра и освещала каждую кровать фонариком. Нили зажмурила глаза и притворилась спящей: если она не будет спать, могут сказать, что она в нервном возбуждении. Она слышала, как часы пробили двенадцать, потом час. Она подумала о всей той роскоши, которую люди привыкли считать само собой разумеющейся и которой она была лишена, – какая роскошь включить ночник и почитать, выкурить сигарету. Она бы даже не стала возражать, если бы не было куколок или спиртного, но лежать вот так вот, какая нелепость! Боже ж мой, если ей только удастся пережить эту ночь, значит она и вправду сильная. И ничто никогда не сможет убить ее.