Взгляд снова скользнул вверх, чтобы рассмотреть лицо внимательней. Но лучше бы я этого не делал. Сердце сделало переворот, громко ухнув при падении. Длинные светлые пряди были скручены на затылке, рассыпая тонкие локоны по плечам, а на голове светились красные изогнутые рожки. Не знаю, сколько я еще мог просидеть вот так, наблюдая за вакханалией, творящейся на высоком крыльце клуба, но толпа мужиков, высыпавших вслед за девчонками, вытолкнула меня из салона так резко, что дверца новой машины жалостно застонала от моего хлопка.

Янка, увидев меня, застыла на ступеньках, положив руку на бедро, тем самым, откинув длинный подол шубы. Ярко накрашенные глаза, красные губы с чуть вытершейся помадой, все это заставляло кипеть. Хотелось броситься и, перекинув ее через плечо, закинуть в машину. Но я продолжал стоять, присев на капот. Взглядом сканировал толпу, выискивая знакомые лица. Но проще было найти не знакомых. Дочери «смотрящих» сего города, внучки депутатов, племянницы полковников. Да на этом девичнике собрался весь цвет современной власти, как теневой, так и законной, так сказать фактической.

— Привет! — она медленно шла по парковке, подметая снег подолом своей шубы. — Я думала, ты бросишься мне навстречу.

— А дорожку лепестками роз тебе не выстелить? — понимал, что говорю слишком грубо. Даже меня коробил неконтролируемый хрип собственного голоса, но для Янки, кажется, это было подобно спусковому курку. Румянец так ярко засиял на ее щеках, а губы разомкнулись, образуя аккуратную круглую форму.

— Оу… Олежа сердится? — подходя все ближе, она стала замедляться. Я уже слышал аромат резких духов и бешеное биение сердца.

— Тебя нужно показать врачу! Раздвоение личности налицо, — ладонь сомкнулась, сгребая выпавший на капот снег. — С утра опять будешь прикидываться робкой ланью?

— А тебе не нравится, милый?

— Кто это? — кивнул на толпящихся у крыльца мужиков.

— Боже, да ты точно ревнуешь! — Янка сделала последний шаг. — Мне пора бояться?

— Деточка, ты в полной безопасности, в отличие от этих пе**ил! Вот им нужно бояться, слышишь меня? — схватил ее за запястье, притягивая еще ближе. — Слышишь?

— Слышу….

Янка

— Папа! Какая наша Маринка красивая, — мы стояли возле трапа, по которому Лёня заносил новоиспеченную жену, больше напоминающую пышный торт. Она визжала и игриво дергала ножками в белоснежных чулках.

— Да, дочь. Красивая! — отец крепко прижал меня к себе, укутывая распахнутыми полами пальто. Я определенно отвыкла от резкой смены погоды родного города. До сих пор не понимаю, почему для дяди Миши было жизненно необходимо сыграть свадьбу именно во Владике. Что? Тут брак крепче? Так сказать, сразу закреплен морозом, от которого дышать больно?