— Летим? — в салон поднялся отец, смахивая привычным жестом снег с вьющихся волос.

— Ты летишь одна. — Он заглянул в кабину экипажа, что-то быстро им сказал и, развернувшись ко мне, присел на край кресла. — У меня дела срочные. Нужно остаться. Как только ты долетишь, напиши. Я не задержусь. Прилечу в пятницу.

— Пап… Ну, что опять?

— Дочь, надо помочь Косте. Не могу просто улететь. Ты же хотела быть взрослой, вот и получай! Лети, Кролик. — Отец обнял меня и расцеловал в затылок быстрыми поцелуями.

Олег

Смотрел, как самолет, ведомый машиной эскорта, выруливает на стоянку, освещая темноту проблесковыми огнями. Как только супервайзер поставил колодки, трап откинулся, разрезая ночной мрак яркой полоской света салона. Командир вышел, чтобы убедиться, что за Янкой приехали.

— Привет, Владимир Алексеевич!

— За «сокровищем»? — он рассмеялся, помахав мне рукой.

— Нет, я за Яной Викторовной!

— Шутник, блин!

А как тут не шутить, когда последние три дня жил, сдерживая себя. Не успел утонуть в «сопливых» мыслях, как на трапе показалась Янка. Она куталась в шубу, пошатываясь на ступеньках.

— Олег… — Увидев меня, застыла.

— Слава богу… А то я подумал, что ты опять пьяная и придется снова устраивать порку!

— Нет… — Она инстинктивно прижала руку к своей попке, при этом, зажмурившись, словно рылась в воспоминаниях того дня. — Я спала.

— Я вижу, Кролик… Вижу! А теперь садись в машину, живо! — открыл пассажирскую дверь.

— Хм… Ты не за рулем? Привет, Андрюша, — как только я закинул ее чемоданы в багажник, сел на заднее сидение, поспешив прижаться так крепко, как только мог. Куранов кивнул, не поворачивая головы. — Доверил свою пташку Андрюше? А он рассказал, как поцарапал соседскую машину, выполняя не слишком аккуратный маневр на парковке? — она не отводила глаз от меня. Ледяные руки сжимали ладонь, впиваясь острыми ногтями в кожу. Говорила на автомате. — Ты пьяный, что ли?

— Нет, ты помолчишь сегодня? Или весь полет придется терпеть твою непрерывающуюся трель?

— Я не… Что? Весь полет? — Янка вздрогнула. — Не поняла.