— Я, кажется, задолжал тебе подарок на Новый год.

— Олег…

— Замолчи, а то Дед Мороз узнает, что иногда ты бываешь плохой девчонкой! — вытянул руку, пробираясь сквозь шубу.

— Какой Дед Мороз?

— Ну, как? Тот самый, что живет в Великом Устюге, одна девчонка сказала, что там все желания исполняются….

***

— Я говорил тебе не надевать это ужасное… Отвратительное… Идиотское прозрачное платье! Я предупреждал! — Олег втолкнул меня в номер. Ударившись о стену, тихо застонала. Тонкие шпильки сапог путались в кружеве платья, лишая возможности нормально двигаться. — Этот кусок ткани не скрывает фасад твоего тела. Ты видела, как все мужики поедали тебя взглядами? Да?

Олег скинул пальто прямо на пол, срывая шелковый галстук одним движением руки. В тусклом свете блеснул браслет его часов. Подняв взгляд на его лицо, вздрогнула. Зеленые глаза блестели, раскидывая искры по всему холлу просторного гостиничного номера.

— Мы должны были сегодня поехать на ночное катание на оленях, — сделал шаг, прижимаясь ко мне. — Но теперь все отменяется, Кролик.

Не могла шевелиться. Тело вдруг превратилось в натянутую струну, способную издавать мелодию от одного только его касания. Номер отеля был погружен в тягучую темноту. Лишь два тусклых светильника разбрасывали ленивые блики, обходя нас, не решаясь потревожить.

Тишина… Такая плотная, от которой закладывает уши. Не слышала его дыхания, только свое сердце. Олег завел обе мои руки над головой, пригвоздив к стене… Вторая его рука заскользила по моей руке, продвигаясь к шее так медленно, как только могла, будто боясь пропустить даже самую маленькую родинку…

Большой палец замер в глубокой ямке у горла, словно проверяя насколько быстро бьется мое сердце. А оно не просто билось, а колотилось, как запертый голубь. Одним движением руки сорвал единственную тонкую лямку моего платья. Шелковая ткань заскользила по коже, запуская табун мурашек по телу. Таких настоящих, заставляющих дышать полной грудью. Его ладонь медленно легла на затылок, пропустив конский хвост между пальцами. Зацепил шелковый платок и потянул так сильно, что из пересохшего горла вырвался слишком громкий вскрик…

— Я говорил, что иногда ты бываешь слишком плохой девчонкой?

Прохладная шелковая ткань коснулась шеи. Шарф едва касался груди, скользя по нежной коже сосков. Горячая ладонь на контрасте с охлаждающими касаниями шарфа, заставляла сердце останавливаться. Олег поднял меня, как пушинку. Пальцы больно впивались в бедра, стараясь оставить отметины, которые он по утрам покрывал поцелуями. Медленными, настоящими, реальными. Чуть помедлив, Олег замер на распутье между спальнями, но стал опускаться на колени, укладывая меня прямо на шершавый ковер. Колючий ворс играл на контрасте, заставляя делать быстрые вдохи. Олег зажал шелковый черный шарф в своих кулаках. Нежная ткань легла на ключицы сначала мягко, даря шелестящие ощущения, затем давление усилилось, и он стал двигаться. Шелк скользил по коже, оставляя жаляще-горячие полосы. Он застыл в миллиметре от груди и усилил давление.