– Но лихорадка ведь должна была отступить, ты уже встаешь с постели…

– Наверное, я не выйду отсюда. Я устал, силы мои вконец иссякли; боюсь, конец неизбежен.

– Ты должен немедленно вернуться домой, в лощину!

– Тоска и там меня не покинет…

– Я все исправлю! Все изменю, и никакие миссис Йорк мне не помешают – пусть их будет хоть целый десяток!

– Каролина, ты заставляешь меня улыбаться.

– Улыбайся же. Улыбайся смелее! Сказать, о чем я мечтала?

– Да. Говори что угодно, только не молчи. Ныне я царь Саул[126] и без музыки твоего голоса тотчас погибну.

– Я мечтала, чтобы тебя отнесли в наш дом и чтобы мы с матушкой сами могли о тебе заботиться.

– Какое чудное желание… Спасибо, я давно так не смеялся!

– Тебе очень больно, Роберт?

– Уже нет. Однако я совсем ослаб и с головой творится неладное – там пусто, ни одной мысли. А разве по мне не видно? Наверное, я похож на призрака.

– Ты изменился, однако я все равно узнала бы тебя в любой толпе. Понимаю твои чувства, я тоже испытывала нечто подобное. После нашей последней встречи я сильно болела.

– Неужто?

– Думала, час мой близок. Что история моей жизни подошла к финалу. Каждую ночь, ровно в полночь, просыпалась от жуткого кошмара: передо мною книга, которая открыта на последней странице, и там написано «конец». Это было так страшно…

– Как я тебя понимаю!

– Я считала, что мы с тобой более не увидимся, исхудала – совсем как ты. Не могла ни лечь, ни встать, ни проглотить хоть кусочек. Но, как видишь, нынче все хорошо.

– Утешительница ты моя… Я слишком слаб, чтобы выразить свои чувства, но от твоих слов у меня такая буря в душе…

– И вот я здесь, говорю с тобой – хотя думала, нам не суждено уже перемолвиться словом. Вижу, как охотно ты меня слушаешь и ласково смотришь. А ведь я, совсем отчаявшись, не смела даже надеяться…

Мур вздохнул, почти застонал и прикрыл глаза рукой.