– Я рада, что знаю своего укротителя, что он привычен мне. Лишь его голосу стану повиноваться, лишь его рука усмирит меня, лишь у его ног я улягусь…

Я подвел Шерли к креслу и сел рядом. Хотелось слушать ее снова и снова – казалось, я никогда не насыщусь звуками ее голоса.

– Вы сильно меня любите? – спросил я.

– Сами знаете. Не стану потакать вам и льстить.

– Сердце мое жаждет ваших признаний. Если бы вы только ведали, как оно истосковалось, то поспешили бы утолить его голод парой нежных слов.

– Бедный Варвар! – Шерли погладила меня по руке. – Бедный пес. Лежать, верный мой защитник, место!

– Нет, пока не услышу хотя бы одно ласковое слово.

Наконец она сдалась.

– Дорогой Луи, храните мне верность и никогда не покидайте. Жизнь утратит всякий смысл, если вас не будет рядом.

– Еще…

Шерли уже одарила меня величайшей из наград, а повторяться она не любила.

– И не вздумайте, сэр, – строго начала она вставая, – вновь заговорить о таких низменных вещах, как деньги, бедность или социальное положение. Луи, не смейте мучить меня своими глупыми сомнениями. Я запрещаю!

Лицо запылало – все-таки жаль, что я беден, а она богата. Я погрустнел, но Шерли, заметив это, ласково погладила меня по руке, и я, забыв о тоске, вознесся на вершину блаженства.

– Луи, – произнесла она, поднимая ясный взор, – наставляйте меня, учите быть хорошей. Не прошу вас взвалить на плечи все мои заботы и тягости – просто разделите со мной это бремя, помогите стойко исполнить свой долг. Вы судите непредвзято, у вас доброе сердце и твердые устои. Я знаю, как вы мудры, чувствую, что великодушны, верю, что добросовестны. Разделите же со мной жизненный путь; не давайте ступить в неверную сторону, осуждайте мои ошибки, и всегда, всегда будьте мне другом.

Господь свидетель, я повинуюсь каждому ее слову!»

Вот еще записи из той же тетради, дорогой читатель. Если тебе они не по нраву, можешь их пропустить.

«Симпсоны уехали, но до того времени успели узнать правду. Видимо, я выдал себя взглядом или жестом. Как ни старался быть спокойным, порой забывал об осторожности. Дольше обычного оставался с Шерли в комнате: никак не мог отойти, постоянно возвращался, нежился в ее присутствии, как Варвар на солнце. Если же из комнаты выходила она, я невольно следовал за ней. Шерли не раз пеняла мне, однако я все равно поступал по-своему в тщетной надежде перемолвиться хотя бы словом в галерее или холле. Вчера уже в сумерках удалось поговорить с ней целых пять минут. Мы стояли рядом, она, как всегда, насмешничала, а я упивался звуками ее голоса. Мимо прошли девицы Симпсон, взглянули на нас, но мы не спешили расходиться. Потом они прошли снова и опять на нас посмотрели. Затем появилась миссис Симпсон, но мы не двинулись с места. Наконец из столовой высунулся сам мистер Симпсон. Шерли, тряхнув волосами и скривив губы, смерила его надменным взглядом, словно говоря: «Мне нравится общество мистера Мура, и только посмейте меня в чем-либо упрекнуть!»