– Думаете, мне следовало ответить ему согласием?

– Возможно.

– Позвольте узнать, с чего бы?

– Вы равны по возрасту и положению, разделяете общие вкусы и нравом гармонично дополняете друг друга, ведь он сдержанный и любезный молодой человек…

– Интересная мысль! Давайте разберем по порядку. «Равны по положению». Он гораздо выше меня, сравните хотя бы мое поместье с его! Близкие и родные сэра Филиппа меня презирают. «Равны по возрасту». Верно, мы ровесники, значит, он еще юноша, а я – женщина, душой старше его лет на десять. «Нравом гармонично дополняете друг друга». Значит, он сдержанный и любезный, а я? Ну же, скажите!

– Вы сродни блистательной, стремительной, пылкой пантере.

– И вы хотите сосватать меня за ягненка – а ведь золотой век давно уже канул в прошлое. Неужели вы, как архангел, никогда не спускаетесь с небес? Варвар вы неотесанный! «Разделяете общие вкусы». Он обожает стихи, а я их терпеть не могу.

– Правда? Вот так новости!

– Меня бросало в дрожь от одного намека на рифму или стихотворный размер, когда я бывала у сэра Филиппа в гостях или он у нас. Вот так общие вкусы… Когда это я вымучивала унылые сонеты или нанизывала бесконечно длинные бусы из строф? Разве я хоть единожды выдавала дешевые стекляшки за алмазы?

– Наверное, вы могли бы направить его порывы в нужное русло, улучшить вкус. Ведь вам это занятие по нраву.

– Направить, улучшить… Выучить и наставить. Держаться и терпеть! Нет уж! Мой муж не станет мне ребенком! Я не буду каждый день сажать его за учебники, проверять, как он усвоил урок, и давать леденец, если был послушен, или же читать нужную проповедь, если вдруг баловался. «По нраву» – скажете ведь… Впрочем, чего еще ждать от учителя. Для вас в мире нет ничего лучше наставлений и советов. А вот мне они – не по нраву! Воспитывать мужа… Пусть это он меня воспитывает, иначе нам вместе не жить.

– Господь свидетель, немного воспитания вам не повредит!

– Что вы имеете в виду, мистер Мур?

– То, что я сказал. Без воспитания в браке никак.

– Не сомневаюсь, что, будь вы женщиной, живо вымуштровали бы себе муженька. Это было бы весьма в вашем духе, ведь школьная муштра – ваше призвание.

– Позвольте спросить, отчего вы, будучи в столь прекрасном расположении духа, взялись попрекать меня моей профессией?

– И профессией, и всеми прочими вашими изъянами, лишь бы побольнее вас задеть!

– Моей бедностью например?

– Разумеется! Вас же это уколет? Вы день и ночь только о ней и думаете.

– О том, что мне нечего предложить женщине, завладевшей моим сердцем, кроме заурядной внешности?